– Еще рано, – решил успокоить ее Калам. – Даже если воспользоваться Путем, Арен располагается слишком далеко.

«По-моему, вполне разумное объяснение. Тогда почему же все столь напряжены?»

– Что-то не так, – упорствовала Минала. – Я вижу это на твоем лице. К настоящему моменту мы должны были оказаться в городе.

Вкус золы, ее запах, ее ощущение стали частью Калама; убийца знал, что остальные ощущают то же самое. Складывалось впечатление, что безжизненные хлопья засыпали даже его мысли. Внезапно ему пришло на ум: эта зола некогда представляла собой огромную кучу костей; в ту же секунду Калам почувствовал, что эти мысли ему неприятны, что он их... боится. Предположение было слишком чудовищно, слишком ошеломляюще, чтобы размышлять над ним в течение длительного промежутка времени.

Кенеб нахмурился, а затем вздохнул.

– Ну что же, капрал, скоро мы пойдем вперед?

Калам оглянулся на капитана. Краснота, окружавшая раньше его раны, наконец-то ушла, однако некоторая медлительность в разговоре и движениях свидетельствовала о том, что болезнь еще не сдалась. Убийца знал, что в случае вооруженного столкновения ему нельзя рассчитывать на этого человека. А когда стало понятным, что Алт пропал, Калам почувствовал себя абсолютно незащищенным со стороны тыла. Зато недоверие Миналы по отношению к нему постепенно сходило на нет, и Калам точно знал: она приложит максимум своих усилий, чтобы защитить сестру и ее детей.

«Однако все же лучше, если бы я был один», – подумал убийца и тронул жеребца каблуками. Через мгновение за ним последовали все остальные.

Имперский Путь представлял собой такой мир, в котором не было ни дня, ни ночи – только лишь бесконечные сумерки, освещаемые слабым светом непонятного происхождения. В этом мире не было теней. По этой причине приходилось измерять время посредством физиологических потребностей, которые периодически предъявляли их тела. Люди нуждались в еде, воде, люди нуждались во сне. Однако когда грызущее чувство голода и жажды стало постоянным, когда чувство усталости наполнило каждый их шаг, понятие времени стало абстрактным и потеряло всякий смысл.

«Время делает из нас верующих, а безвременье – скептиков». Это еще одна поговорка глупцов, еще одна коварная цитата, которую любят повторять мудрецы у меня на родине. Они говорят так тогда, когда люди начинают смеяться над уроками истории. Главное суждение мудрецов заключалось в том, что человек не должен верить ни в кого. Более того, этот принцип стал главенствующим среди тех, кто решил посвятить свою жизнь ремеслу убийства.

Убийство доказывает лживость любого постоянства. Даже если принять, что поднятый вверх кинжал является вполне постоянной вещью, ты волен выбирать объект и место совершения казни. «Убийца является источником мирового хаоса. Однако помните, что поднятый клинок может затушить пожар так же просто, как его зажечь...»

А сейчас в мозгу Калама доминировала тонкая узкая линия, будто прочерченная острием клинка и ведущая его по направлению к Лейсин. Любое восстановление справедливости, в котором он нуждался, безошибочно вело его к этой цели. «Ну что ж, пока мой путь лежит через Арен, кажется, никто не догадывается о моих истинных намерениях; по этой причине я могу без всякого страха блуждать по этим полям, заполненным золой».

– Я вижу впереди какое-то облако, – произнесла Минала, поравнявшись с ним бок о бок.

Гребни невысокой пыли открывали перед ними небольшое пространство. Глаза Калама сузились.

– Это столь же приятная новость, как и отпечатки ног в грязи, – пробормотал он.

– Что?

– Посмотрите назад – мы оставляем тот же самый след. Да, Имперский Путь готовит нам компанию.

– А любая компания грозит бедой, – произнесла женщина.

– Точно.

Добравшись до первой неровной борозды, Калам еще больше занервничал. «А наш компаньон вовсе не одинок. Скотство. Ни один из слуг, присягнувших на верность императрице, не оставляет такие...»

– Смотрите! – крикнула Минала, указав пальцем в сторону.

Прямо перед ними на расстоянии тридцати шагов виднелось какое-то темное пятно на земле. Им вполне мог быть колодец. Взвешенная в воздухе пыль окружала это место неподвижной полупрозрачной пеленой.

– Скажите, – проворчал Кенеб за спиной, – у меня обонятельные галлюцинации, или этот запах действительно появился вокруг нас совсем недавно?

– Пахнет какими-то специями, – согласилась Минала.

На шее у него поднялись волосы; Калам вытащил из-под седла арбалет, отворил затвор и вставил в паз стрелу. Он ощущал на себе задумчивый взгляд Миналы, поэтому не удивился, когда услышал ее голос.

– Этот запах тебе наверняка знаком, не так ли? И я уверена, что он не похож на то, как пахнут большие сундуки купцов. Чего мы должны опасаться, капрал?

– Всего, чего угодно, – ответил он, вновь двинувшись вперед.

Темная яма, как оказалась, достигала в диаметре сотни шагов, а ее края порой имели небольшие насыпи. С разных сторон из этих пригорков торчали горелые кости.

Жеребец Калама остановился в нескольких ярдах от края. Все еще сжимая наготове арбалет, убийца перебросил ногу через седло и бесшумно соскользнул на землю. Вокруг него поднялось небольшое облачко пыли.