– Черт возьми, ты упустила мой самый лучший нож, не так ли? – спросил Баудин.

– Худ бы тебя побрал, – обиженно ответила девушка.

Он громыхнул хохотом, а потом сконцентрировал все внимание на веревке, которую медленно наматывал на руку. Через мгновение над поверхностью воды появилась отплевывающаяся голова Геборийца. Громила поднял священника и бережно опустил на каменную плиту.

– У нас могут быть трудности при подъеме наверх, – произнес громила. – Наши припасы основательно подпорчены.

– Да, я вижу, – ответил старик, пытаясь успокоить свое шумное дыхание.

– Вам лучше будет остаться здесь, пока я разведаю обстановку, – произнес Баудин,

– В таком случае – марш отсюда.

Баудин пропал через какой-то верхний лаз, и Фелисин села на камень.

– Что за проблемы? – Гебориец пожал плечами.

– Да нет, – продолжила она. – Вы что-то подозреваете. Старик поморщился и произнес:

– Я вспомнил слова Саварка – «Встань лицом на юг«.

– Ну и что?

– Ну и все, девушка. Давай подождем Баудина, идет?

– Я замерзла.

– Видишь ли, мы не располагаем достаточно большим объемом комнаты, чтобы взять с собой необходимые теплые вещи: только пищу, воду, кое-что из оружия и котел для огня. Вон там лежат три одеяла, но лучше всего их поберечь сухими.

– Они высохнут очень быстро, – пробормотала она, разворачивая один из мешков.

Баудин вернулся спустя несколько минут и присел рядом с Геборийцем. Дрожа под одеялом, Фелисин наблюдала за двумя мужчинами. Увидев, что громила намеревается что-то шепотом сказать священнику, она внезапно вскрикнула:

– Нет, Баудин. Говори громко – так, чтобы слышали все. Громила посмотрел на Геборийца, который пожал плечами.

– Досин Пали располагается в тридцати лигах отсюда, – произнес Баудин. – Но уже отсюда можно видеть его мерцание.

Старик нахмурился.

– Даже огненная буря не может быть заметна на таком расстоянии, Баудин.

– Сущая правда, это вовсе не огненная буря. Это волшебство, мой друг – битва магов.

– Дыханье Худа! – пробормотал Гебориец. – Еще одна битва.

– Ко всему прочему, она сюда приближается.

– Что приближается? Объясните мне, – в недоумении взмолилась Фелисин.

– Семь Городов восстали, девушка. Вспомни о Дриджхне – приближается Вихрь.

Горбатая лодка была около тридцати футов в длину. Прежде чем забраться в нее. Антилопа в глубоком раздумье долго стоял на берегу. Под двумя широкими досками, представляющими собой некое подобие палубы, плескалось около шести дюймов воды: множество мелких пробоин корпуса было кое-как заткну-то грязными тряпками, некоторые из них сочились водой. Вдобавок ко всему, от старой посудины исходил тошнотворный запах гниющей рыбы.

Надев на голову капюшон от дождевика военного образца, Кульп тщетно пытался найти такое место на палубе, куда можно было безбоязненно наступить.

– И это, – мрачно произнес он, – твоя новая покупка? Историк вздохнул, взглянув на мага с хлипкой палубы своего нового приобретения.

– У тебя получится его починить? Может быть, надо будет открыть твой Путь, Кульп?

– Эту лодку уже кто-то отремонтировал, – мрачно пробурчал маг, разглядывая тряпки и пробоины.

– Ну, в таком случае я все понял. Очень хорошо, – удрученно сказал Антилопа, спрыгивая на берег. – Твоя мысль ясна: чтобы пересечь пролив, нам придется воспользоваться более современным средством. Кажется, человек, который расхваливал свой товар, немного преувеличил его ценность.

– Да, такое поведение очень похоже на харалов. Более здравой мыслью было бы просто нанять бот.

Антилопа заворчал:

– Я же не знал, кому там можно доверять, а кому – нет.

– И что теперь? Историк пожал плечами.

– Надо вернуться в харчевню и разработать новый план.

Пройдя по шатким помостам, они вышли на разбитую дорогу, которая вела к главному входу в деревню. Хибары рыбаков, расположенные по сторонам от дороги, свидетельствовали о крайней бедности, в которой находились такие маленькие сообщества людей по сравнению с огромными городами. Солнце уже опустилось, и кроме своры трех тощих собак, шныряющих вокруг рыбных отбросов, вокруг не было ни одной живой души. Тяжелые шторы занавешивали практически все светлые окна рыбачьих хибар, поэтому улица постепенно опускалась в темную мглу. Воздух был душен: суховей, который дул из глубины материка, препятствовал распространению морского бриза, несущего хоть какую-то прохладу.

Деревенская харчевня стояла на высоких подпорках, представляя собой покосившееся одноэтажное здание из выгоревшего на солнце деревянного каркаса, холстяных стен и соломенной крыши. У подножия на песке шныряло множество крабов. Напротив харчевни располагалось каменное здание отделения Прибрежной гвардии малазанской армии, у которого стояли четыре матроса из Кауна и два морских десантника, чья внешность абсолютно ничего не говорила об их происхождении.

Для подобных людей древняя национальная преданность больше не имела никакого значения. «Новое имперское племя», – в задумчивости произнес про себя Антилопа, когда они с Кульпом вошли в недавно покинутую ими харчевню и заняли свой столик. Несколько солдат малазанской армии склонились вокруг другого, стоящего недалеко от задней стены. Холстяная стена была распахнута, открывая живописную картину сухой травы, белого песка и блестящего моря. Антилопа завидовал солдатам, которым не приходилось париться в этой духоте; они просто наслаждались недолгим отдыхом.