– Как? Кто? Старик поморщился.

– Один старый друг, преданность которого по отношению к нам может сыграть с ним очень плохую шутку. Худ знает – я не жалуюсь.

– А Пелла был связным?

– Да, твои родители были когда-то знакомы с друзьями его отца или с друзьями друзей... Что-то вроде этого. Он же первым приблизился к тебе, но ты абсолютно ничего не поняла. Поэтому ему пришлось найти меня самому.

– Я не помню абсолютно ничего из того, что ты сказал.

– Цитата, относящаяся к Келланведу, была записана человеком, который организовал наш побег, – Антилопой.

– Знакомое имя...

– Это же имперский историк. А в своей работе он говорил от моего лица. Впоследствии мы с помощью Пути попробуем добраться до Хиссара, – он погрузился в молчанье, медленно раскачивая своей головой. – И все это ради того, чтобы спасти какого-то дряхлого старика, который не раз называл его писанину выдумкой чистой воды. Если мне удастся встретиться лицом к лицу с этим историком, то, боюсь, придется признать свою ошибку и попросить у него прощения.

Внезапно до них донесся яростный жужжащий гул, который приближался со стороны покрытого клубами дыма горящего города. Через некоторое время гладкая поверхность озера практически пропала под какой-то тучей, напоминающей огромное количество мелких градин.

Фелисин склонилась еще ближе к земле.

– Что же это? Что случилось? – в ужасе спросила она. Гебориец помолчал всего лишь мгновение, а затем прошептал:

– Это же кровавые мухи! Они съедают внутренности человека или животного, а затем под действием огня передвигаются на очень большие расстояния. Быстрее, девушка, зачерпывай грязь и обмазывай себя целиком. Не забудь и меня, красавица, но только поспеши!

Блестящее облако насекомых было видно уже вполне отчетливо, оно покрывало водную поверхность озера подобно плотному туману.

Чуть не сходя с ума от страха, девушка начала выкапывать между ветвями тростника прохладный мягкий ил и наносить его на свои шею, руки, лицо. Постепенно Фелисин очутилась в небольшой впадине, стоя по колено в воде. Девушка присела, погрузившись по самые плечи, и принялась за Геборийца.

– Приблизься ко мне!

Старик перебрался через тростник и встал вплотную.

– Они будут пикировать в воду, девушка, поэтому тебе нужно будет выбраться отсюда и обмазать свои бедра грязью.

– Подожди, дай мне закончить с тобой.

Но было уже слишком поздно. Темное облако накрыло несчастных – насекомых было так много, что порой становилось даже тяжело дышать. Подобно дротикам они начали падать в воду, и Фелисин ощутила резкую боль, которая пронзила ее бедра.

Гебориец оттолкнул ее руки, а затем сам нырнул вниз, яростно прошептав:

– Подумай о себе, девушка!

Нужды в этих словах не было никакой, поскольку все мысли о помощи Геборийцу пропали с первым же укусом этих кровожадных тварей. Фелисин выскочила из воды и начала яростно наносить глинистую грязь на свои голые, покрытые кровавыми разводами бедра, икры и стопы. В этот момент насекомые предприняли атаку на ее голову. Взвыв, она прогнала их прочь, принявшись с новым усердием превращать свою голову в нечто, похожее на глиняный горшок. Мухи постепенно набивались в рот, заползая во все воздухоносные пути. Фелисин пыталась их сплюнуть, однако твари яростно жалили, пытаясь, вероятно, ввергнуть свою жертву в болевой шок. Она начала неистово жевать, рвать и мять их зубами – внутренности, подобно кислоте, обожгли всю ротовую полость. Создалось такое впечатление, что они проникли везде: собравшись в копошащиеся клубки вокруг глаз, насекомые лишили девушку возможности видеть. В последней отчаянной попытке освободиться от этих жалящих тварей девушка принялась бить себя по глазам, а затем погрузилась лицом в жидкую грязь. В обступившей темноте из ее рта вырвался яростный нечеловеческий крик, который, казалось, никогда не прекратится. Мухи ринулись в уши, ей пришлось заполнить и их липкой грязью. Тишина.

Фелисин не знала точно, сколько времени прошло. Словно из другого мира до нее начали доноситься слова Геборийца: «Все в порядке, девушка, все в порядке. Тебе можно уже перестать кричать, Фелисин, уже можно». Она почувствовала, как культи старика пытаются очистить ее лицо от грязи, и начала постепенно приходить в себя. Девушка вспомнила, как она свернулась клубком, погрузившись в липкую грязь между стеблями тростника, но дальше была одна пустота. Боль от укусов превратилась в онемение – на ногах, вокруг глаз и ушей, даже во рту. Перестав кричать, Фелисин услышала слова Геборийца:

– Рой прошел мимо – ярость Фенира оказалась достаточно сильной, чтобы прогнать их прочь. Мы в порядке, девушка; протри свои глаза и посмотри сама.

Она не могла сделать ни одного движения. Слишком уж приятно было после перенесенного кошмара лежать здесь с закрытыми глазами, тем более что все ее тело до сих пор практически ничего не чувствовало.

– Проснись! – заорал Гебориец. – При каждом укусе мухи твоего тела находится яйцо, выделяющее в окружающее пространство смертоносный секрет. Он расплавляет ткани, превращая их в питательную среду для личинок. Ты понимаешь меня, девушка? Нам необходимо как можно скорее убить эти яйца – у меня есть настойка, которая лежит в маленьком мешочке, прикрепленном к ремню. Но тебе, дорогая, придется сделать это самостоятельно: старик без рук в подобном деле плохой помощник.

Она застонала.

– Да поднимайся, черт бы тебя побрал!

Гебориец пихнул ее, потом ударил, затем пнул ногой. Бормоча проклятья. Фелисин поднялась из грязи и села, согнув ноги.

– Прекрати – я уже проснулась! – произнесла она, почувствовав, с какой неохотой слова пытаются пробраться сквозь ленивый, ничего не ощущающий рот. – Где твой мешочек?

– Здесь. Открой глаза!

Девушка с трудом могла что-то различить через щелочки опухших глаз, однако странное голубое сияние, которое исходило от татуировок Геборийца, было практически невозможно не заметить. К ее крайнему удивлению, на старике не было видно ни одного укуса. «Да, благословение Фенира – это очень мощная помощь».