Превращённому кем-то в тюрьму.

Исчезаю усталою тенью,

Не склоняясь в чужом падеже, —

Жизни нет для меня на коленях,

Но и стоя не выжить уже.

Бессмертны песни, сказки и стихи,

которые Любовь в Душе родила...

Ну, а злодей или его могила —

Здесь ненадолго. Тяжкие грехи

имеют свойство рассыпаться в прах...

Слова наветов, злобного коварства —

политы ядом. От него лекарство

заложено Всеведущим в веках, —

их жернова крошат проклятий пыль,

их мерный ход никем не отменяем,

и мы с тобой не ведаем, не знаем —

чей скорбный холмик захватил ковыль...

Её глаза – усталые, слепые, —

Взор отвела, и целый мир померк...

О чём спросить безмолвную Россию

Страну воров, пророков и калек?..

Она смолчит, своей вины не зная,

Земля потерь... Здесь храмы на крови,

Здесь каждый камень – это Русь святая,

И каждый ветер плачет о любви...

Молчи, душа. Дверей не отворяя,

Сгорай во мне, подобная углю...

У нас орда и осень – золотая, —

У нас беда – я двери отворю

И сяду у крылечка, там, с бедою,

И поведу извечный разговор:

Не о любви, любви давно не стою

(её не стоит душегуб и вор),

А о душе, – она углю подобна,

И, словно ночь, безмолвна и слепа, —

И только тьма в её глядится окна,

И глупым ветром плачет невпопад...

В этом гибельном сером сумраке

Мне однажды дано пропасть, —

Полумеры подводят умников,

А безумцев – подводит масть…

Здесь повсюду враги. И рифы

Потрошат, как мясницкий нож,

И кричат над добычей грифы,

И глумится над правдой ложь.

Интриганы транжирят вечное,

И оборваны якоря…

И, выходит, дорога млечная

Нарисована в небе – зря!

И без толку толчётся солнце,

Стылым диском круша моря, —

Кто умеет любить – спасётся,

Остальным – и пытаться зря.

Знаю, в этом усталом сумраке

Предназначено мне пропасть,

Осторожность погубит умников,

А безумцев – погубит страсть!

Следы дождя и мёрзлая роса —

Предвестники извечного финала,

Над головой – седые небеса, —

Опять стою у старого причала,

И тень моя, в тумане растворясь,

В беззвучность эха кашляет надсадно.

Возможно, эхо – чья-то ипостась, —

Плодить свои – и глупо, и накладно.

Возможно, зря в сплетеньях октября

Мой монолог незрячего с безногим

Затеян был. Причальность алтаря —

Понятна мне, но недоступна многим.

Я ухожу в финальность тишины,

И растворяю холодом мгновений

Иллюзию отсутствия войны

В реальности твоих прикосновений.

Следы дождя и мёрзлая роса...

Ни криков "Бис!", ни грохота оваций, —

Лишь призрачного эха голоса

В постылости усталых декораций.

Бегут часы, года бегут,

Кого-то каждый вечер ждут,

А кто-то жив незнамо как,

Мы назовём его – дурак!!!

Дурак – диагноз. В сонме тем

Его не спутаешь ни с кем:

Дурак – не нужен никому,

Он тот, кто воет на луну.

Его поступков нет глупей —

Нажить не злато, а друзей

Мог лишь отъявленный дурак.

Он даже любит просто так.

Его ограбят – он смолчит,

Он и на дыбе не кричит.

Для дурака куда больней

Терять не злато, а друзей.

Средь суетных мирских забот

Дурак не долго проживёт, —

Он сгинет скоро, канет в мрак,

И все вздохнут – ушёл дурак…

Нам не по силам эта роль —

Брать на себя чужую боль.