Проклятье! Вика вмазала ладонью в панель идентификатора. Плита люка лопнула на четыре сегмента, и молодая женщина влетела в помещение главного капонира. Влетела и стала, как вкопанная. В капонире гуляли. Человек тридцать из энергетиков, пусковиков-траекторщиков, наладчиков, транспортников, пара-тройка знакомых лиц из особой группы прикрытия. Пахло коньяком и апельсинами. На консоли центрального пульта стояли бутылки, стаканчики, тарелочки со снедью, раскрытые банки консервов. Незваная гостья стояла среди этого оживлённо-радостного полуброуновского балаганчика, чувствуя, что вот-вот лопнет от бурлящей злости - кулаки упёрты в бедра, подбородок вперёд, светло-каштановые, подсвеченные люмиксом прядки модной прически торчат, словно солнечные протуберанцы.

– Какого чёрта?
– яростно проговорила Вика, обводя глазами фуршетную толкотню. Её, как и следовало ожидать, никто не услышал, зато в дальнем конце зала, у длинного обзорного иллюминатора, мелькнула знакомая, почти квадратная фигура директора станции. Аслан Бейбитович со стаканчиком в одной лапе и мандарином в другой разговаривал с несколькими траекторщиками. Сжав зубы, Вика решительно двинулась в сторону начальства, но тут её поймали за рукав. Зал повернулся, и сквозь пелену гнева проступило лучезарное лицо Володьки Камынина.

– И ты здесь!
– весело сказал Володька.
– А почему без зунд грамм?.. Юстас!
– крикнул он, оборачиваясь в сторону центральной консоли.
– Выпивка ещё осталась?

– Погоди, - отчеканила Вика, измеряя Володьку почти ненавидящим взглядом.
– Да что у вас тут вообще творится? Меня уже четыре часа не выпускают из ангара, а вы тут водку пьёте...

– Не водку, Викуля - коньяк! Замечательнейший армянский коньяк.

Светлоглазый Юстас Пайвичус возник откуда-то справа, а в руке у Вики появился белый стаканчик с ароматной коричнево-янтарной жидкостью. С другой стороны, улыбаясь во все тридцать два, Камынин протягивал тарелку с канапе.

– Да что происходит-то?
– Вика, хмурясь, озиралась по сторонам.

Володька толкнул её в бок.

– Поздравь. Мы сделали пробный запуск, - сказал он, весь лучась счастьем.

– Третья РКМ?
– До Вики наконец начало доходить.

Володя и Юстас радостно закивали.

– Теперь не нужно возить с Земли разгонные блоки, - похвастался Камынин.
– Теперь у Лунограда полное транспортное самообеспечение!

Вика сосредоточено почесала переносицу:

– Значит, вот почему меня не выпускают с самого утра...

– Ну да, Бейбитыч велел на время отстрела задержать все полевые выходы.

– Рэшники защиту развернули над площадкой, - добавил Юстас.
– Кажется, сшибли пару беспилотников... чтоб не шпионили. То-то теперь юшки развоняются.

Вика зло поглядела на довольного Пайвичуса. Она не любила, когда американцев называли янками или юшками.

Юстас слегка смешался.

– Они же нас зовут сошами, - проговорил он, продолжая улыбаться.

– Лично меня сошей никто не зовёт, - жёстко сказала Вика и, развернувшись, двинулась через праздничную толкотню, туда, где давеча заметила широкую спину директора.

– А выпить?
– возопил ей вслед Володька.

Вика, не оборачиваясь, взмахнула стаканчиком.

Директор научно-производственной станции 'Луноград-Ц' Аслан Бейбитович Рагимов имел удивительнейшее свойство характера: мало кому удавалось поссориться с ним всерьёз, даже обижаться на директора не получалось толком. Вика четыре часа копила в себе холодную ярость. Четыре часа, звоня по всем номерам, бегая по ярусам станции: от лабораторий специалистов до конференц-залов, от блока администрации до кают-компании, она генерировала в себе злость, проговаривала в уме обидные обличительные слова, а теперь, оказавшись рядом с Рагимовым, вдруг поняла, что весь боевой настрой испарился, будто вода в жаркий полдень. Аслан Бейбитович прервал беседу и обернулся. Широкие азиатские брови приподнялись домиком, над правой - тёмный треугольник, след имплантации микрочипов, и без того придающий директорскому лицу перманентно внимательное чуть удивлённое выражение.

– Виконька, - прогудел Рагимов.
– Хорошо, что ты здесь. Я совсем закрутился... У тебя же, кажется, плановый сегодня... ...

– Да, - устало сказал Вика, - плановый. У меня, Аслан Бейбитович, 'гильгамеш' с десяти часов стоит под парами, а Резо не выпускает из ангара. Я вам звоню - вы недоступны, я ищу - вас нет нигде. Я полстанции оббегала, пока мне Вадик Панов не подсказал, что нужно искать в капонире.

Черные узкие глаза смотрели внимательно, сочувственно и даже чуть виновато.

– Виконька, прости, ради бога.
– Аслан Бейбитович бережно взял Вику за локоть.
– Сегодня испытывали третью модификацию катапульты, сама понимаешь, процедура опасная и очень секретная, наши уважаемые партнёры, они ведь бдят.

Вика невольно отвела глаза.

– Пришлось на пару часов отложить все выходы, поставить электронную блокаду сектора, - продолжал Аслан Бейбитович, - но я прямо сейчас позвоню Резо.

– Спасибо, - сказала Вика.

Она глядела в иллюминатор, на конструкции пусковой катапультной площадки, откуда на расчетную траекторию выводились контейнерные капсулы с рудой, прямо до земной орбиты. С расстояния в десяток километров, пусковая площадка выглядела совсем небольшой и походила на стадион с раздвинутой крышей. Директор возился, подключая свой комм.