Я следила за мужчиной, а он подался ко мне и вновь поцеловал, словно понял моё желание. Его пальцы с мазью проникли между ног в потаённый уголок, погружаясь в зудящий жар. Я вцепилась в тунику Гетера, задыхаясь от прохлады, которую даровала мазь, от сладости губ советника, от оглушающего стука моего сердца. Пальцы Гетера не спешили покидать меня, поглаживали, успокаивали и зажигали одновременно.

Я застонала, прижимаясь к крепкому и сильному мужскому плечу, пока не оказалась лежащей на кровати спиной.

Советник разорвал поцелуй с тихим стоном.

— Тина, тебе на учёбу, если продолжим, то я не сдержусь.

Я тут же села, отрезвлённая его словами, поправляя на себе халат. Гетер не мешал встать с кровати и стремительно ринуться к двери. Перевалившись на бок, он проводил меня взглядом. Я же отправилась в свою спальню, чтобы переодеться к учёбе. Щёки обжигал стыд, смотреть не могла ни на кого. Мне слышалось осуждение в тихом шёпоте прислуги. Вот она моя роль — наложница. Я для всех постельная игрушка господина и выполняю эту роль очень исправно. Уже второй раз отдалась ему и жутко этого стеснялась. Я не невеста, не возлюбленная, и уж тем более не жена, я даже не любовница, а ещё хуже — наложница!

Служанки при моём появлении сразу почувствовали, в каком я отчаянии, и быстренько приготовили мне платье, стоило мне только приказать. Они молча помогли одеться, высушили волосы и сделали причёску. Вышла я в простом оранжевом платье с длинным рукавом, скрывающим мои позорные метки принадлежности своему хозяину. Плечи прикрывала коричневая жилетка, не застегивающаяся на груди. Платье было длинное, но не до самого пола, поэтому ходить было проще. Да и сапожки куда удобнее тряпичных туфель, которые пачкаются в академии достаточно быстро.

Я шла в кабинет Гетера, куда меня сопровождал слуга, и злилась на черноокого совратителя. Я до сих пор чувствовала его пальцы. Ощущение не проходило, а только ещё больше распространялось по всему телу. Но я смогу устоять перед соблазнами, отвлекающими от главного. Стоило мне увидеть Гетера, как злость на себя и него стала ещё сильнее, и я справилась с собой, чувствуя только дискомфорт, подавив всё прочее.

— Готова? — спросил советник, полностью переодетый.

В этот раз его туника была из чёрного шёлка с цветной вышивкой на рукавах. Гетер приблизился ко мне и обнял, перенося нас в академию.

Уж не знаю, что обо мне подумали мои однокурсники. Наверное, такое впервые, когда кого-то доставляют чуть ли не на самый полигон, потом при всех целуют и оставляют со словами, что, мол, тоже на лекцию опаздывает.

— Госпожа Фукуи, подойдите ко мне, — холодно приказал Инк. Под недовольный ропот сокурсников я приблизилась к хмурому мужчине. Он пугал не только мрачным взглядом, но и аурой, которая рядом с ним была словно осязаемой и угнетающей.

Преподаватель цепко всмотрелся мне в глаза, прицокнув языком.

— Ну и как вы себя чувствуете, госпожа Фукуи? Срывы были? Любые — магические, эмоциональные?

Я удивлённо моргнула, вспоминая пожар, учинённый в спальне Гетера, и постоянные, выматывающие меня скачки настроения от обожаю-доверяю до ненавижу-проклинаю по отношению ко всей окружающей действительности и особенно к своему так называемому хозяину и повелителю.

— По глазам вижу, что были. Господин ваш сущий безумец. Вам требуется научиться концентрации и жесточайшему контролю эмоций, причём как негативных, так и положительных, если не хотите сгореть заживо. Сколько учил его не пользоваться усилителями, всё никак не понимает, что забранного временем не возвратить и не оживить, а сокращать годы существования из-за каких-то заклинаний нелепо. Это мы, тенгарцы, живём по несколько сотен лет, но и к нам смерть наведывается, а вы, госпожа Фукуи, глупы, позволяя ему ставить над вами такие неоднозначные эксперименты. Вы женщина, зачем вам быть универсалом, живя при таком сильном маге, как Ликард?

Я даже рот открыла от услышанного и хотела уже оправдать Гетера, но поймала себя на мысли, что и сейчас мной не просто манипулируют, а совершенно бесцеремонно воздействуют магически. Поэтому я возмущённо уставилась на преподавателя и отстранилась, подальше надо быть от таких, как Инк.

— Вы сильны, госпожа Фукуи. Будет жаль, если мои усилия по вашему обучению пропадут втуне, и он вас использует в опасной игре, где вам отведена роль пешки, которую съедят на первых же ходах партии. Любовь он, конечно же, разыгрывает умело, ничего не могу сказать. Вот только то, что дорого сердцу, никому не показывают и тем более не выпускают из рук.

Разыгрывал любовь? Неужели это всё игра? Меня ошарашило это утверждение преподавателя. Заметив моё недоумение, Инк лишь покачал головой, а я по-прежнему не понимала мотивов подобных откровений. От его слов во мне родилось очередное сомнение и недоверие к Гетеру. Ведь мне тоже порой казалось странным его поведение и чрезмерное желание угодить мне. Я же всего лишь наложница, без прав, с одними обязанностями подчиняться господину. Моя жизнь, можно сказать, в его руках. Чего конкретно хочет Гетер? Я и вправду почувствовала себя пешкой, которую хотят заполучить другие.