Холд молча стоял, играя желваками, и отрешённо глядел вдаль. Женщине с огненно-рыжими волосами потребовалось дёрнуть его за рукав, чтобы он, наконец, обратил на неё внимание и вышел из состояния задумчивости, в котором не замечал ничего вокруг.

– Едем в погоню, – полуутвердительно, полувопросительно сказала она.

– Едем, да.

– О чём задумался?

– О том, как бы тебя здесь оставить. Ещё – о том, как бы вырвать этому негодяю сердце. И, наконец, просто опасаюсь, как бы они не улизнули снова…

– Ну, от меня ты никак не избавишься. Даже если свяжешь, перегрызу ремни, что угодно сделаю – и всё равно вырвусь. Моя ненависть к ним и жажда мести – как бескрайний огненный океан…

– Ты вся, как бескрайний огненный океан, Лиз. И я все эти месяцы, что мы живём с тобой практически вдвоём, в этой глуши, так до сих пор не доплыл до его берегов.

– О чём ты?

– Это комплимент был. Я их просто не умею делать… А что хотел сказать – я всё же не хочу, чтобы ты рисковала. Хотя бы, не лезь вперёд. Ведь у тебя ещё столько всего впереди…

– Чего, например?

– Ну, не знаю… Чего угодно.

– Нет у меня ничего ни впереди, ни позади. Хватит уже делать это, пытаться отговорить от давно решённых вещей, бегать вокруг, как нянька. Хорошо? Мы сейчас просто поедем, и покажем им, как это – похищать добропорядочных женщин. И беглых рабов, – Лиз ухмыльнулась, и Холд ответил ей тем же.

– Да, так и сделаем. Наконец, испробую всё это в деле, – он похлопал по кобуре с револьвером, пристёгнутой к ремню, и по винтовке в чехле. Однако, мужчина улыбнулся только губами – глаза всё так же выражали крайнюю степень задумчивости.

– Что-то я не вижу в тебе энтузиазма. Ладно, вон, вроде народ собирается уже. И знаешь, если честно, нам очень повезло – ведь вдвоём мы и правда имели мало шансов против бандитов. А так – нас целый отряд. Единственное, о чём боюсь – что кто-то опередит, успеет всадить пулю в башку Дикого до меня.

– А ещё, они могут опять сбежать…

– Об этом даже думать не хочу. И от нашего Капитана никто не сбегает. Если в прошлый раз он дал им уйти, не стал преследовать – то сейчас так просто не отступится. Я его знаю, Брок как хорошая гончая, которая если встала на след – ни за что не собъётся.

– Будем надеяться.

Тем временем, все, собравшиеся в погоню, уже были верхом, и ожидали Августа, о чём-то беседовавшего со старым седым негром-ковбоем, остававшимся за старшего в лагере. Наконец, рейнджер похлопал своего чернокожего собеседника по плечу, и, быстро подойдя к своему коню, ловко запрыгнул на блестящую металлического спину.

– Так-так. Я надеюсь, он с нами не едет? – палец, недвусмысленно указавший на Холда, оказался для последнего полной неожиданностью.

– Что?…

– От тебя за версту веет тем, что ты здесь чужой. Неопытный новичок может запороть всю операцию. Ты не нужен нам, оставайся.

– Август, что с тобой! Почему он не может ехать с нами? Холд имеет те же основания для мести, что и я сама. Зачем ты лишаешь его этой возможности? Что за чушь?

– Мы обговорили это ещё с Капитаном. Он сказал – брать только проверенных людей, и точка.

– Я готова ответить за него! Август, перестань, это мальчишество!

– А ты уверена в нём? Не спрашивала, чего это он не купался со всеми, когда мы проезжали Жёлтую? Может, у него клеймо на груди, и он на самом деле беглый? Ты хорошо знаешь того, за кого готова поручиться? Почему ты так выгораживаешь этого человека, Лиззи? И, поверь мне, мальчишество – это брать на серьёзную операцию неподготовленного.

– Август. Я абсолютно уверена в этом человеке, и знаю про него достаточно. Поедем вдвоём либо с вами, либо – отдельно от вас.

– Да что ты так в него вцепилась? Почему выгораживаешь?

– Какое тебе дело? Не всё ли равно? Не уходи от вопроса – что, что ты ответишь мне? Нам ехать вдвоём, или всё же с вами? – женщина раскраснелась, и в гневе была поистине прекрасна. Дрожащие уголки губ, сверкающие глаза, раздувающиеся ноздри, грациозная и напряжённая поза… Это всё, видимо, и оказалось последним, самым весомым аргументом.

– Ладно… Чёрт бы его побрал. Поехали. С капитаном сама будешь говорить.

Slice FFA157D6000223E5

Погоня продолжалась несколько суток – несколько суток почти непрерывной скачки, летящей в лицо пыли, и всё больше и больше нараставшего напряжения. Кроме Капитана и Августа, внешне выглядевших совершенно невозмутимыми, все были на нервах. Часто вспыхивали склоки и ссоры, правда, тут же и затухали – все понимали, что делают одно дело, и знали, зачем всё дальше и дальше удаляются в девственные дали прерий, зачем скачут туда, где, возможно, их поджидает летящая навстречу смертоносная пуля.