Шрифт:
— Анна Васильевна?
— Что «Анна Васильевна»? Я человек посторонний. Чужой.
Злилась тетя Аня. Голос сухой, холодный.
— Аня! — Мама сказала.
— Не делай жалкие глаза. Вы что, у меня совета, что ли, спрашиваете? А какой я могу дать совет? Живите, будьте счастливы. Если бы ты хотела, раньше бы посоветовалась, а теперь…
— Вот как, — сказал Олег Николаевич. — Думаешь, как лучше. Восторга не ощущаю. Ну, Варвара?
— А мне-то что?
— Все-таки я тебе вроде в отцы набиваюсь…
— А у меня есть отец!
Мама вскинула голову, но я отвернулась. Снова помолчали. Мама сказала:
— Странные люди, сами уговаривали замуж выходить…
— Кто возражает-то? Ну, скажу «нет». Послушаетесь? Чего ж, в самом деле? А селедку свою возьмите. Нашли чем задобрить.
Я ушла.
— Погоди, — сказал он.
— Вы мне пока не родственник. Не командуйте.
— А ты так не разговаривай. Я строгий, знаешь?
— Слышала.
— Вот и зови — ваше превосходительство.
— Ваше превосходительство, вы мне надоели.
— Ну и доченька! — сказал он.
— У меня есть отец! — Я посмотрела на маму, убежала.
Нехорошо, зачем так сказала? Ударила по самому больному. Теперь у меня не будет ни отца, ни матери. Верно, сама уговаривала ее. Ныла: выходи. А сейчас обидно. До слез. Другая какая-то жизнь пойдет. Да не ревную я! Не хватало! Пусть выходит: молодая.
Я к Андрею собиралась. Теперь расхотелось. Села в винограднике. Думала, поплачу. Не плакалось.
Долго сидела. Наконец мама и он вышли из дома. Мама грустная. Мне стало ее жалко. Я крикнула:
— Ваше превосходительство!
— Ай?
— Вы будете маме туфли надевать и какао в постель носить?
— Само собой!
— Благословляю!
Они засмеялись. Мама сказала:
— Совсем ты еще ребенок, Варя.
Ребенок! Ладно, повеселела, а там хоть грудным младенцем зови. Знала бы, как это — родную мать замуж выдавать. Я заорала:
Ой, не ходите, девки, замуж, Замужем не весело: В девках я была хороша, Теперь нос повесила.И перемахнула через забор. И чуть не сшибла Краба.
— Мальцева! Тебе что, три года? — спросил «краб».
«Краб» — наш физик. Глаза навыкате — потому, наверно, и «краб». Будущее светило. Застрявшее у нас. Знает все — про землю, про воду, про тайны вещества. Изучил английский, немецкий, французский. В школе музей организовал. Краеведческий. Пишет историю поселка. Открыл у нас минеральный источник. Теперь дом отдыха строят. Каждый день ходит к тете Ане разговаривать умные разговоры.
— Извините, — сказала я и реверанс сделала.
«Мальцева». И вовсе я не Мальцева. Это мама — Мальцева. А я — Полякова. Чего мне, в самом деле, от родного отца отказываться. У них свои счеты. Пусть считаются. А у меня нет никаких счетов.
Да, нелегко выдавать мать замуж. Ну, зачем, зачем она обманывала меня всю жизнь? Всю жизнь твердила сказку, что отец умер. Благородную сказочку. А оказалось — он жив, оказалось, что ничего между ними не было. Никакой любви. Просто, как пишут в статьях на моральные темы, случайная связь. А я… я результат этой случайной связи. Ладно бы уж там — «дитя любви». А то… «результат». Ничего не могу поделать с собой, знаю: нехорошо так думать, но не могу, думаю. И все равно, все равно надо было рассказать мне правду — я бы поняла, я бы все поняла. Потому что любую, даже самую страшную правду можно понять, а ложь нет…
За пять домов, наверно, был слышен визг со двора Андрея. Женька визжал. Весело. Колька смеялся. Чему обрадовались? Мать, что ли, наконец вернулась?
Нет, не вернулась. Колька с Женькой бросали картонный бумеранг. И хохотали, когда он возвращался. Андрей каждый день придумывает им новую игрушку.
Вообще он нянька неплохая. Терпеливый. Не ноет на судьбу. Хотя мальчишки уже довольно большие — Женьке шесть, Коле — четыре, все равно одних не оставишь: накормить надо, то да се. А мать гуляет. Какой уж день. Когда вернется — неизвестно.
У Кольки из носа ползла белая струйка. Он втянул ее, но она снова выползла.
Не люблю я сопливых детей — утерла ему нос, пошла Андрея искать. Если во дворе нет и мальчишки без присмотра — знаю, где он. За сараем. Там у него тайный прачечный трест. Никто чтоб не видел, не знал.
Не ошиблась: стоит в трусах, трет что-то в корыте, пена мыльная летит во все стороны.
— Эй, прачка!
Смутился:
— Сказал — приду. Чего явилась?
— Отойди! Кто ж так стирает?
Сто раз говорила: «Я буду стирать», нет — гордый.