Шрифт:
– А что думают на сей счет голубенькие?
– Насколько нам известно, ничего они не думают. В любом случае, делать за генерала Чувырлина его работу мы не станем – это, надеюсь, понятно?
– Так точно!
– И кстати, обращаю ваше внимание, ротмистр, вот на какое обстоятельство: те, кто сейчас убирает тех министров (ну, если всё это – не цепь случайных совпадений), пытаются таким способом приостановить отпадение Калифорнии от России – приостановить с той, с калифорнийской стороны. Впрочем, это уже по разряду столь нелюбимых вами «особенностей мозговой деятельности двуглавых птиц».
– Ясно, – пробормотал Расторопшин, возвращая конверт. – Так я, стало быть, имею шансы познакомиться с этим самым Шелленбергом?
– Надеюсь, что до этого не дойдет, – сухо усмехнулся Командор. – Очень надеюсь… Ну, вот, собственно, и всё, Павел Андреевич! Больше вам ничего знать не надо, и даже вредно. С сего момента вы – в автономном плавании: попутного ветра и семь футов под килем!
Прощальных объятий, понятно, не последовало – ограничились рукопожатием. Расторопшин хотел было съязвить напоследок насчет «пожатья командоровой десницы», но что-то удержало: «Суеверным становлюсь, однако…» Прикинул – есть ли что-нибудь, за чем следовало бы вернуться в гостиницу; по всему выходило, что нет – револьвер, понятное дело, и так при себе, а зубная щетка будет лишь разрушать образ … Конец первой части Часть вторая Санкт-Петербург – северная Атлантика (сентябрь-октябрь 1861) Хомячок Эверсмана(Allocricetulus eversmanni Brandt, 1859) – вид хомяков из отряда Грызуны. Видовое название дано в честь русского натуралиста, зоолога, врача и путешественника – Эдуарда Александровича Эверсмана. http://ru.wikipedia.org/wiki/Хомячок_Эверсмана Тем временем Эверсман-младший поступает в Дерптский Университет с целью получить диплом и навыки врача, необходимые, как ему казалось, для путешествия в дальние страны. Однокурсник Эверсмана, будущий химик профессор К. Клаус, оставил любопытные воспоминания о жизни Эверсмана в студенческой среде Дерпта, где он среди сотоварищей-«буршей» быстро завоевал уважение умением фехтовать обеими руками, прекрасными навыками кавалериста и стрельбой без промаха; в дамском обществе он стал известен как «красавец Эверсман». По-видимому, Эверсман серьезно готовился к будущему путешествию на Восток под видом восточного купца и лекаря. Помимо изучения медицины и закалки тела и духа, он учился рисовать и даже овладел навыками фокусника, считая это умение нелишним на Востоке. <…> Зная о горячем желании Эверсмана участвовать в Азиатском путешествии, оренбургский генерал-губернатор Эссен рекомендовал молодого врача-натуралиста организаторам дипломатической миссии Негри. При этом любопытно, что из положительных качеств Эверсмана было отмечено, что «если за какое дело взялся, то никакими препятствиями и затруднениями в преследовании оного не удерживается до конца», а из отрицательных – что он «несколько крутого нрава, не имеет ловкости и гибкости, свойственных светскому человеку» и «несколько занят своими знаниями и умом». <…> Под видом восточного купца и лекаря Эверсман планировал добраться с посольством Негри до Бухары, и далее через Кашгар двинуться в Тибет и Индию, а затем уже оттуда вернуться в Европу; имелся и запасной вариант – из Бухары на восток, северо-восток, в предгорья Тянь-Шаня и через Семипалатинск вернуться в Оренбург. Соколов В.Е., Шишкин В.С.. «Развитие отечественной териологии в XIX веке». – М., «Наука», 2005 Памятная медаль Лоуренса Аравийского (TheLawrenceofArabiaMemorialMedal) введена в 1935 году и присуждается Британским королевским обществом по делам Азии ( royal Society for Asian Affairs) «в знак признания выдающихся заслуг в области разведки, исследований или литературы. [...] …Для офицеров флота, армии и военно-воздушных сил, исследователей, писателей, администраторов, пионеров торговых путей, археологов и антропологов, в особенности там, где работа сопряжена с личной опасностью». Adventurer<иконка adventurer > Быстрый слабовооруженный юнит. Движение: три клетки, независимо от типа местности. Обзор: две клетки, независимо от типа местности. Особые свойства: единственный юнит, способный видеть стратегические ресурсы индустриальной эпохи (уголь, нефть, каучук, алюминий, уран) на нейтральной и вражеской территории Григорий Алексеевич Ветлугин, 28 лет, член-корреспондент Русского Императорского Географического общества. 18 Общеизвестно, что Архимед открыл свой Закон, погрузившись в ванну, а Лобачевский свою неевклидову геометрию – когда клеил дома обои. Так вот, последнее – неверно: на самом-то деле эти нежданно пересекающиеся как-бы-параллельные прямые и так и остающиеся при своих как-бы-сходящиеся лучи пришли мэтру в голову, когда тот блуждал по питерским улицам-переулкам ошую от Невского, тщетно пытаясь выйти к намеченной цели. Любопытно, что одесную от того же Невского геометрия, похоже, остается вполне традиционной… Впрочем, когда он поделился этой гипотезой с Петей Штакельбергом, питерским своим товарищем по предыдущей, Алтайской, экспедиции, тот немедля отыграл:– Да ладно! У вас там в Первопрестольной, на ваших Семи холмах, вообще какой-то Третий Риман творится! Ничего никогда не найти, даже с планом на бумажке.
– Ну так мы и вида не строим, будто у нас всё такое честно-прозрачно-линейное!
Он и в самом деле недолюбливал Питер – при том, что некогда пережил с этим городом бурный юношеский роман. Холодная многоопытная красавица, из мимолетного интереса одарившая тебя вниманием – и бесценным экспириенсом; она, кстати, что бы там о ней не болтали, совершенно неспособна на измену – не надо только самочинно вписывать карандашиком новые пункты в контракт о временном совместном просыпании в одной постели. …Город и вправду был исполнен всех мыслимых достоинств, кроме одного-единственного: он не был Убежищем для путника, да и никогда для того не предназначался. Дело тут, похоже, чисто в ландшафте – в Студеной Реке, пронизывающей своими рукавами каждую клеточку Города и безмолвно вымывающей из него тепло, будто кальций из костей… О да, разумеется, всё это крайне субъективно! Но никуда не денешься – все люди делятся на «питерских» и «москвичей» (вне зависимости от места своего рождения и проживания), в точности как на поклонников Бетховена и Моцарта, собачников и кошатников, преферансистов и игроков в покер.
Кстати, человек, поджидающий его сейчас в штаб-квартире Географического общества в Демидовом переулке, ошую от Невского, и был как раз таким «москвичом» из коренных питерцев. Оттого-то, видать, он и принимаем повсеместно всеми как свой – хоть столичными сановниками из сфер, хоть военными из «Топографической службы», хоть университетской публикой; равно как экспедиционными казаками, кержаками по таежным заимкам, золотоискателями из беглых и золотопромышленниками с темным прошлым – чему он сам неоднократно бывал свидетелем.– Здравствуйте, Гриша! Душевно рад вас видеть. Живым.
– А уж я-то как рад, Максим Максимович – и не пересказать!
Обнялись, не слишком даже церемонно.– Что, прямо с поезда?
– Почти. Не удержался вот – заглянул по дороге в Зоомузей. Был принят на высшем уровне, самим Федор Федорычем!
– А-а, это насчет той вашей подземной мыши?
– Полёвка, Максим Максимович, не мышь, а именно полёвка – это всё ж таки совсем другое семейство!.. А так да: чисто подземная зверушка – на поверхность практически не выходит, с хорошими адаптациями под рытье. Живет на альпийских лугах, ниже субальпики, похоже, не спускается вовсе. А уж чего стоило ее добыть…
– Ну и – новый для науки вид?
– Подымай выше: новый род! Новый монотипический род млекопитающего, в Европе!.. ну, почти в Европе – как вам такое?
– И зоомузейские, стало быть, подтверждают?..
– Так точно. Всё таки одно дело предположения скромного полевого натуралиста Гриши Ветлугина, и совсем другое – заключение ведущего нашего териолога Федора Федоровича Брандта. Как говорится, «почувствуйте разницу»!
– Описание сами будете готовить?
– Зачем? Все материалы передал Зоомузею, Брандт и опишет, без лишней суеты, когда закончит обработку сибирских сборов Миддендорфа. Он, кстати, и название для рода уже придумал – «прометеева полевка», Prometheomys : ну, Кавказ ведь, эндемик тамошних высокогорий…
– А вид, надо полагать, назовут Prometheomys vetlugini, в соответствии с доброй традицией? – рассмеялся Максим Максимович.
– Я вас умоляю!.. По нашим гербариям и энтомологическим сборам с Алтая столько всего понаописали, что имя мое и так уже черта с два соскребешь с зоологических и ботанических скрижалей. Довольно дешевый способ снискать себе бессмертие, согласитесь – зато гарантированно безотказный: это ведь теорЕи и гипофЕзы приходят и уходят, а вот названия-патронимы в честь коллектора или авторство в полном видовом названии – это навсегда, не вырубишь топором… ну, по крайней мере, покуда существует линнеевская бинарная номенклатура как основа биологии в ее современном виде. …Слушайте, я ведь всё жду, чтоб вы наконец взмолились: «Ну хватит уже, хватит!» – ведь признайтесь: вам всё это представляется, со стороны, дурацкой детской игрой, да?
– Игрой – да, дурацкой – вовсе нет, – медленно покачал головою тот. – Я, со стороны, как раз нахожу всё это в высшей степени серьезным. Знаете, Гриша, один очень умный англичанин, сделавший много как никто для построения Британской империи, как-то заметил: «Нет в мире вещи более серьезной, чем игра». Так вот, есть куча причин, по которым они – по факту – строят свою Империю успешнее нас, но эта, как мне сдается, основная… А есть ли на свете более утонченная игра, чем отстроить такую иерархию ценностей, где новый род полевки реально котировался бы выше не нанесенного на карты высокогорного озера (у вас ведь, помнится, и такое бывало?..), не говоря уж о такой приземленной прозе жизни, как сведенья о новых рудных залежах и о проходимости перевалов для горных пушек… Нечто сродни элитарному искусству, верно?