— Ты стала такой ленивой, мама. А он по тебе очень скучает. Я слышала, как он вздыхал. Ну, пожалуйста, прошу тебя, сыграй «Баркаролу» Чайковского. И еще этюд Шопена. И «Грезы любви».

И Маша садилась и играла. Когда она только поднимала крышку рояля, музыка, как казалось Николаю Петровичу, уже заполняла собой каждый уголок квартиры, не оставляя места для других звуков. Он ужинал, принимал душ, читал газеты под музыку. Нельзя сказать, чтобы музыка его трогала, но она все время дразнила чем-то таким, что существует в этом мире, но ему, Николаю Петровичу, недоступно.

Однажды, вытянувшись в постели, Маша нарочно надула живот и сказала:

— Скоро я стану тяжелой и очень страшной. И ты разлюбишь меня и найдешь другую. Коленька, ты ведь не станешь искать себе другую женщину?

— Зачем их искать, когда они сами липнут, — попробовал пошутить Николай Петрович, но тут же спохватился — шутка вышла неудачной.

— Правда? А как они липнут? Сразу предлагают себя, что ли? Интересно, а красивая женщина может соблазнить мужчину, даже если он этого не хочет или если он очень любит жену? Скажи, Коля, может?

— Женщина все может, — буркнул Николай Петрович и добавил: — Но нужно успеть вовремя унести ноги. Пока они тебя еще несут.

— Коля, а ты сумел бы изменить мне? Ну если бы, как ты говоришь, не успел унести вовремя ноги? Сумел бы?

Она смотрела ему в глаза, и он не выдержал этого взгляда.

— Нет, — сказал он и уткнулся носом в газету.

Но Маша на этом не успокоилась. Она резко вскочила, села на него верхом, вырвала из рук газету и потребовала:

— Поклянись, что ты мне не изменишь. Хотя бы пока я ношу нашего ребенка. Потому что если ты мне изменишь…

Она вдруг поперхнулась и закашлялась, не договорив фразы.

— Ты прямо как Машка. Ты же знаешь, что слова всего лишь слова, — пытался выкрутиться Николай Петрович.

— Нет, слово — это очень важно. Особенно в любви. Это как заклинание злых сил. Ведь злые силы всегда пытаются разлучить тех, кто любит друг друга.

— Глупенькая… Хорошо, я клянусь. У меня и в мыслях не было изменять тебе.

— Но если женщины будут сами к тебе липнуть? — не унималась Маша.

— Что я мед, что они ко мне липнуть станут? Меня женщины побаиваются, да и отношения у меня с ними сугубо деловые. Сама знаешь, некогда мне с ними церемонии разводить.

— Не знаю я, Коля. Откуда мне знать, что вы там на работе делаете? — Маша слезла с него и легла рядом. — И на рыбалку ты несколько раз ездил. Без меня.

Николай Петрович встрепенулся и покосился на жену. Но нет, она явно ни о чем не догадывалась — ее лицо было все так же спокойно и безмятежно.

— Я же с Сан Санычем туда езжу. Рыбалка — это сугубо мужское дело. К тому же Сан Саныч, как тебе известно, человек очень строгих правил относительно женского пола.

Маша вздохнула.

— Да-а, — протянула она. — Это я так, пошутила. Хотя твой Сан Саныч прирожденный ловелас и в молодости от души покуролесил. Крокодильша же, насколько я понимаю, смотрела на его шалости сквозь пальцы, поскольку она женщина фригидная.

— Какая-какая? — не понял Николай Петрович.

— Ты что, не знаешь, что значит фригидная женщина?

— Нет, — честно признался Николай Петрович.

Маша расхохоталась.

— Бедный мой наивный Коленька. А еще состоишь в самой передовой и прогрессивной партии в мире. Неужели вас там не учат, что далеко не каждая женщина способна отвечать на ласки мужчины? По-русски это называется бес-чув-ствен-на-я. Ясно? Крокодильша наверняка и смолоду была в постели вроде дубовой колоды, а потому ей глубоко наплевать на то, есть ли у Саныча бабы на стороне или нет. Лишь бы денег на них не тратил.

— Откуда ты все это знаешь? — недоумевал Николай Петрович. — Она что, откровенничала с тобой?

— Ни Боже мой. Я ненавижу говорить с бабами на интимные темы. Но тут все видно невооруженным глазом.

Николай Петрович был в полной растерянности. Вот уж не подозревал он за Машей подобной проницательности. Хотя, возможно, это вовсе и не проницательность, а всего лишь ее фантазия.

— Как это ты сказала: фри… фрибидная?

— Фригидная. Смешное слово, правда? И я, честно говоря, не могу до конца поверить в то, что женщина может быть равнодушна к ласкам мужчины. Хотя, говорят, многое зависит от самих мужчин.

Николаю Петровичу, с одной стороны, казалось, что говорить на подобные темы с собственной женой неприлично, с другой, ему было страшно интересно. Он вдруг почувствовал себя мальчишкой, открывающим тайны общения разнополых существ. Откуда, интересно, Маша все это знает?

Он повернул голову и внимательно посмотрел на жену. Оказывается, все это время она изучала его пристальным испытующим взглядом.

— Я хочу, чтобы наш мальчик был умней своих родителей, — сказала Маша и нежно погладила себя по животу. — Чтобы он жил не так, как живем мы. Коленька, мы ведь неправедно живем.