По случаю смерти Сталина в редакции «Литературной газеты» организовали митинг. Литератор Бершадский, незадолго до этого уволенный с работы и исключённый из партии как космополит, пришёл в родной коллектив и рыдал в углу. Симонов произнёс речь о том, что главная задача советской литературы — отобразить и раскрыть во всём величии образ Сталина. На основе этой речи журналист Марьямов написал передовую.

Когда передовая была напечатана, Симонова вызвал секретарь ЦК Пётр Поспелов — ещё вчера верный сталинец — и устроил разнос за эсеровщину и культ личности.

Силой колдовства Крошка Цахес отчуждал талант и успех окружающих. Урод, он мог увлечь красивейшую женщину. Бездарность, он присваивал самую мудрую мысль, и мудрец становился его интеллектуальным слугой.

Сталин был Крошкой Цахесом, который помножил экономический потенциал страны на талант её народа и сделал это своим достоянием. Талант композитора Шостаковича или прозаика Алексея Толстого, певца Лемешева или танцовщицы Лепешинской, физика Капицы или лётчика Громова как бы становился гранью личности Сталина — лучшего друга советских композиторов, писателей, учёных, лётчиков… Так тщедушный рябой старик с прокуренными усами стал богом, повелевающим всеми, и все славили бога: «Спасибо товарищу Сталину!» К счастью, чарам приходит конец не только в сказках.

В 1974 году один мой знакомый спросил у Вячеслава Молотова:

— Как вы относились к ситуации, сложившейся после XIX съезда? Ваша жена была арестована, вас не ввели в Бюро Президиума ЦК, Сталин сказал о ваших бухаринских ошибках конца 30-х годов. Видимо, вас ждал арест.

Молотов сухо ответил:

— Революции без жертв не бывает. Лес рубят — щепки летят.

— Жертвы революции — это люди, погибшие от рук врагов, погибшие от рук своих — это жертвы произвола.

Молотов повторил:

— Революции без жертв не бывает. В 1937 году Сталин сделал великое дело — уничтожил 5-ю колонну.

Фанатик — человек, удваивающий усилия в борьбе, когда цель борьбы потеряна.

Маленький мальчик спрашивает у матери, показывая на пароход: «Мама, кто такой Сергей Есенин?»

Вмешивается боцман: «Откуда твоя мама может знать, что „Сергей Есенин“ — это бывший „Лазарь Каганович“?»

В 1989 году последний из могикан сталинского окружения Лазарь Каганович сказал: «Сталину не хватило десяти — пятнадцати лет, чтобы привести наш народ и всё человечество к полному и окончательному благоденствию».

В начале 60-х годов в театр пришёл давно поверженный Молотов. И всё же администратор суетится, старается прислужить и спрашивает: «Скажите, а Лазарь Моисеевич к нам не собирается?»

Кагановича комично выбросили из памяти истории: издали указ о переименовании Московского метрополитена имени Л. М. Кагановича в Метрополитен имени В. И. Ленина в связи с тем, что в Ленинграде построено метро, которое названо именем Ленина. Имя Кагановича дали станции «Охотный ряд», которую затем переименовали в «Проспект Маркса».

В семидесятых годах Пантелеймон Пономаренко был не у дел, по крайней мере, не у больших. Его кабинет украшали два бюста Сталина, одна скульптура и один портрет в полный рост в форме генералиссимуса. В таком окружении жил этот человек, который больше всех ненавидел Берия, чуть не посадившего его, и Хрущёва, сместившего его с высоких постов: он был министром культуры и выступал с антисталинскими речами, а закончил в 1962 году послом в Голландии. Там он слишком рьяно пытался вернуть пару, попросившую политического убежища: самолично вступил в рукопашную с невозвращенцами и полицией, что никак не соответствует статусу посла, — и вынужден был уйти на пенсию.

Матвей Шкирятов был одной из немногих узких щёлок, сквозь которые осуществлялась связь Сталина с внешним миром. После смерти Сталина Шкирятов сжёг все оставшиеся после него бумаги и ушёл на пенсию. Если его расспрашивали о репрессиях или выражали сожаление об уничтоженных документах, он либо отмалчивался, либо говорил: «Так партия велела». Шкирятов пережил своего хозяина лишь на три года.

В 30-х годах Рудольф Хмельницкий был адъютантом Ворошилова. Когда после смерти Сталина, уже в чине генерала, он заходил к Ворошилову, тот наливал по рюмочке и доверительно предлагал:

«Выпьем за товарища Сталина».

Старый советский дипломат сказал в 1978 году: «Нам нужен новый Сталин, чтобы справиться с диссидентами».

В начале брежневского периода в Грузии происходило какое-то литературное действо. Закончилось оно застольем. Тамадой был секретарь республики по идеологии. Он предложил тост за Сталина. Встала Белла Ахмадулина, сняла туфли, швырнула их в тамаду и босиком ушла из зала.