Тон Аделаиды стал тверже.

— Неужели? — Фиона соизволила обратить внимание на Фрэнсис. — С какой стати вам вмешиваться в подобные дела? Вы ведь, кажется, больше не работаете в прокуратуре?

— Я не вмешиваюсь в дела полиции, — уклончиво ответила Фрэнсис.

— Но хотя бы посодействуйте, чтобы полицейские не совершили ошибку. Вскрытие — еще одна дополнительная боль для отца, матери… и для Джека.

— Все-таки это необходимо сделать, и я тут ни при чем, — сказала Фрэнсис.

— А могли бы сказать свое слово. — Фиона обрела суровость. — Вы не знаете, какой ларчик Пандоры откроется и что выплывет наружу. Пожалейте родных Хоуп.

— Тем более я не хочу и не могу препятствовать расследованию.

Фрэнсис едва сдерживала нарастающее раздражение.

— Мы этого не допустим.

— Что? — воскликнула Фрэнсис. — Простите, но здесь вы бессильны.

Фиона, окинув Фрэнсис презрительным взглядом, вновь обратилась к Аделаиде:

— Пойми меня как мать. Любая тень, падающая на Хоуп, коснется и моего Джека. Она умерла, а Джеку жить. И нам всем тоже.

Фиона была весьма убедительна в своей речи.

— Билл тоже такого мнения, — тихо произнесла Аделаида.

— Я так и думала.

А у Фрэнсис в мозгу прозвенел тревожный сигнал. Какие секреты хотят сохранить эти женщины? Но когда она обратила недоуменный взгляд на Билла, тот ее выручил.

— Хватит болтовни, — сказал он, приняв нелегкое решение. — Есть правила, есть закон. Пусть будет вскрытие.

Церковь Святого Духа была пуста. Фрэнсис шла за спиной своей тетушки через безлюдное пространство и остановилась на пару шагов позади, когда та склонилась у алтаря.

Тонкий шарф, окутывавший голову Аделаиды, соскользнул на пол, но она не заметила этого, вся отдавшаяся своему горю.

Аделаида попросила Фрэнсис сопровождать ее в церковь после проведенного в печали и молчании завтрака. Фрэнсис охотно согласилась. Траурная атмосфера в доме сгустилась настолько, что любой выход из его стен был живительным. После того как Лоуренсы официально дали согласие на вскрытие тела своей дочери, ожидание результатов превратилось в невыносимую пытку. Фрэнсис нередко приходилось сталкиваться с подобным явлением — неопределенность хуже любого, даже самого страшного, но конкретного факта.

По дороге к церкви Аделаида взяла Фрэнсис под руку и заговорила робко и сбиваясь, но так, что у той невольно выступили на глазах слезы.

— Твой отец и я — мы так радовались нашим девочкам. Моей Пенелопе и его дочкам — тебе и Блэр. Вы были такие забавные. Хоуп родилась гораздо позже, вы уже были смышленые девчушки. Хоуп подрастала и все больше хорошела. Ты, наверное, не помнишь, а я-то помню, как она шлепала по пляжу впереди вашей троицы — Пенелопы, тебя и Блэр, красивая, как принцесса, а вы — как ее свита. А когда что-то с ней случалось, она звала тебя тихонько: «Фрэнни, помоги мне», — и ты всегда ей помогала. Я это помню. А ты разве нет? Мы с твоим отцом проводили много времени, наблюдая за вами. Ты — старшая, хоть и сама еще крошка, была для остальных авторитетом. У тебя с рождения была эта способность — опекать младших и слабых. Материнский инстинкт. Жаль, что эти летние месяцы безвозвратно ушли в прошлое.

— Я их не забыла, — немного слукавила Фрэнсис.

Затянувшееся пребывание в пустой церкви несколько раздражало ее, и Аделаида это почувствовала.

— Прости, что отнимаю у тебя время. Но, пожалуйста, подожди меня у выхода.

— О чем речь, тетушка.

Выйдя на солнечный свет, Фрэнсис взглянула на часы. Близился полдень. Ей надо было позвонить Сэму и как можно более тактично известить его, в какую ловушку она угодила. Он — хороший друг, но здесь, в Манчестере, ему делать нечего.

Сэм принял ее извинения со свойственным ему тактом. Что ж! Эту ночь Фрэнсис проведет уже в одиночестве. Праздник не удался по всем статьям.

Неожиданное появление рядом преподобного Уитни не доставило Фрэнсис ни малейшей радости. Меньше всего ей сейчас хотелось общаться с проповедниками, утешающими и наставляющими верующих на путь истинный. Впрочем, без церковного облачения он выглядел моложе и привлекательней. Если б не его воротничок под горло, он мог бы сойти за местного волокиту, готового затеять флирт с одинокой скучающей женщиной.

— Мы знакомы, но как-то мимолетно…

— Да, я вас запомнила.

Он бросил взгляд в сумрачное нутро церкви и увидел там Аделаиду.

— Я рад, что она все-таки пришла. Ее не было на утреннем богослужении. Я тревожился за нее. Мне не хотелось, чтобы Аделаида потом мучилась угрызениями совести. И стыдилась…

— Стыдилась? Чего? — удивилась Фрэнсис.

— Аделаида глубоко религиозна. Такой же была и ее дочь. Я обеспокоен тем, как она перенесет то, что случилось с Хоуп.

— Она держится.