Шрифт:
На этой шкуре лежал Аржанов. Она принимала его большое, прекрасно сложенное тело. Тренированное, мощное тело человека-сфинкса. Ласкала жестким ворсом, дразня каждую клеточку этого тела, которое она, Злата, всего за две ночи успела узнать как никакое другое мужское тело. Узнать и полюбить.
От ее вскрика щелочь внутри плеснулась чуть сильнее и устремилась в беззащитное горло. Зажав рот руками, Злата бросилась в туалет. Боль, обжигающая, горькая, не оставляющая шансов на выживание, выплескивалась из нее, рвалась наружу, пытаясь остаться здесь, на охотничьей базе, в семистах километрах от уютного, родного, привычного мира.
Минут через десять, умывшись и почистив зубы специально распакованной для этого дела зубной щеткой из шкафчика в ванной, внешне абсолютно спокойная Злата спустилась вниз, на стоянке нашла машину Заварина, терпеливо дождалась, пока он притащит их со Светкой здоровенные баулы, молча забралась на свое место на заднем сиденье и притворилась спящей. Светка сунулась было к ней с каким-то разговором, но Заварин ее шуганул, и она больше не приставала до самого дома.
Дома все было именно так, как представляла себе Злата всю долгую, растянувшуюся до бесконечности дорогу.
Уютная однокомнатная квартира, блюдо с бабушкиными пирогами, заботливо принесенными мамой к ее приезду. Тонкий шерстяной плед, привезенный из Англии, в углу дивана. Мягкие игрушки, подарки Артема. И фото самого Артема на книжной полке.
Меховая шкура на полу, выстрелы за окном, кабаньи котлеты и перепелки в клюквенном соусе казались здесь странным, почти фантастическим сном, который развеялся, не до конца вернув ощущение реальности. Это была ее, Златина, жизнь, к которой теперь надо было привыкать заново.
– Что ж, – сказала Злата своему отражению в зеркальной дверце встроенного шкафа. – После переломов позвоночника люди учатся ходить заново. Да, тебе перебили хребет, но не убили же. Поэтому встань и иди. Был страшный фильм про войну с таким названием, когда ты была еще совсем маленькая. Встань и иди, как бы тебе ни было больно и страшно. Жизнь без Александра Аржанова не имеет смысла, но она продолжается.
Эпилог
Четыре недели спустя
Удачи – это продолжение неудач. Просто на удачи должно уйти Время, когда минус превращается в плюс.
Рената Литвинова– Двадцать три…
– А вот и нет, двадцать четыре. Смотри-смотри, вон под елкой в траве еще три. Хорошенькие какие, маленькие. Двадцать семь белых! Я такого никогда в жизни не видела! А-а-а-а-а, вон еще! Сашка, мама с ума сойдет, когда я ей расскажу. Она грибы обожает просто. Как жалко, что она этого не видит!
– Хочешь, я за ней завтра вертолет пошлю?
– Ты что, шутишь? Хотя нет, ты же никогда не шутишь про вертолет. То есть ты серьезно?
– Серьезнее некуда. Должен же я, как порядочный человек, познакомиться с твоими родителями. Им же, наверное, интересно, в кого влюбилась их дочь. Тридцать шесть!
– Им страсть как интересно. То есть про тебя они, конечно, в Интернете прочитали. Но не могу сказать, что мою маму эта информация сильно успокоила. Таинственный олигарх из северной глубинки, в которую их дитя мегаполиса отправилось уже второй раз за лето. Тридцать семь! Нет, ты подумай, тридцать семь белых! Точно. Надо привезти сюда маму. Как я сама не догадалась? Сашка, ты такой умный!
– Я основательный. Так, белых уже сорок один, пошли домой. Отдадим их Ирине, чтобы нажарила, и позвони родителям, смогут ли они вырваться сюда на пару деньков.
– Саша, только у меня папа охотой не увлекается.
– Ты тоже охотой не увлекаешься, но мне кажется, тебе тут нравится. Нет?
– Мне нравится. Мне везде нравится, где ты. Я за две недели, что тебя не видела, чуть с ума не сошла.
– Ты меня, наверное, никогда не простишь? Я как вспомню, как тогда уехал, ничего не сказав, не предупредив… Сбежал, как заяц, как трус, гадина бесхребетная. Злата, пожалуйста, прости меня. Только совсем-совсем прости, иначе я жить не смогу.
– Я тебя простила. Совсем-совсем, честно. Вот в ту минуту, как увидела в коридоре нашей зачуханной Контрольно-счетной палаты, так и простила. И ты не вспоминай, как ты сбежал. Я же не вспоминаю. Я помню только, как тебя увидела. Там, в коридоре.
Зажмурившись, Злата перенеслась в тот момент, когда она, вытащив свое бренное тело из кабинета начальника (а она теперь не ходила, а именно тащила себя сквозь время и пространство), стерла с лица дежурную внимательную улыбку и, сняв с носа очки, протерла их и надела обратно.