Шрифт:
– Сынок! А то я думаю, что-то грудастая цыганка мне кого-то напоминает?
– ахнула баба Таня, и как молоденькая девочка, тут же подскочив, полетела через весь зал к нему. Тот поймал её и как пушинку закружил вокруг себя:
– Мамуля моя!!
– Ну вот, - проворчал Колька, - всегда Мишук-сынок, а Кольке вечно одни шишки...
Подождав, пока Мишук осторожно поставит бабу Таню на пол и расцелуется с ней, Колька полез обниматься:
– Наконец-то явился!
– от души хлопая того по плечу, Колька облапил брата.
Старшенький же сказал: -Ну всё, Мишка здесь, теперь веселья через край будет!
Дружно налили из графинов, стоящих вперемешку с бутылками водки и вина, как-то все гости предпочли калиновку из графинчиков, и понеслось... За столами усидели не долго, сначала зазвучал вальс, и все Шишкины сыновья, по очереди, начали танцевать с бабой Таней её обожаемый вальс, после сынов пошли взрослые внуки, и когда отзвучала музыка, счастливая и раскрасневшаяся баба Таня поклонилась всем гостям.
– Вот такая я богатая и счастливая, вальс танцевать могу весь вечер, кавалеров дополна. А ты, Васька, изменщик коварный, более мне не жених! Променял меня на грудя!
Дед Аникеев, выпятив впалую грудь, отважно сказал: -Не, Танька, тама мягше и больше!
– Ты лысину-то протри, напугаешь кого кровавым поцелуем...
– А теперь, - взял микрофон Ванюшка, - наша семейная, многолетне-любимая песня...
Все многочисленные Шишкины собрались вместе и грянули:
"Виновата ли я, виновата ли я..."
Дед Аникеев, не выдержав, пустился в пляс, его поддержали Сара с Кларой, за ними вылетела Феля (на которую, вытаращив глаза, уставился Игнатьич,) к Феле поскочил Лёха. Тут же рядом запрыгали дети и через пару минут отплясывали все. Без перехода грянула 'Цыганочка', тут уж кто во что горазд отплясывал... Где-то в толпе выкидывал коленца Игнатьич, павой выписывала круги вокруг него Феля, кружила вокруг своего Калины и папы Валюшка. Уморившись, присели утомленные Сара с Кларой, выдохся дед Аникеев...
– Пока передых...
– выключил музыку Ванюшка, - да и калиновка не вся выпита.
Мишук, увидев раскрасневшуюся Валю, громко воскликнул: -О, невеста моя здесь.-
– А где же мне быть, изменщик коварный? -Чтой-то я изменщик?
– Клятву-то давал жениться, а сам... Ритку Володину обхаживать начал...
– Не помню про клятву, - хитро усмехнулся Мишук.
– У меня, вон, два свидетеля имеются-Ванька и Колька... -Согласно статье 51 они не могут быть свидетелями, да и по молодости лет....
– Я могу, - рыжий, смеясь, подал голос, - видел я, как ты, Мишка, землю ел, клялся на ней жениться!
– А... рыжий, подглядывал и подслушивал, как всегда?
– Такую клятву грех было не подглядеть, так что жениться пора, сколько лет прошло, тридцатник небось?
– Женился бы, ей Богу, но не могу, потому как женат... Дорогие сердцу моему Шишкины и все односельчане, вот, знакомьтесь - жена моя, Настенька! Ай!
– тут же получив от бабы Тани подзатыльник, воскликнул Мишук, - чё дерёсся?
– Как был анчутка так и остался, пошто жену прятал?
С дальнего конца стола встала смущенная и глубоко беременная молодая женщина, баба Таня, ещё раз треснув любимого сыночка по спине, мухой вылетела к Насте:
– Иди ближе, милая, сейчас все Шишкины ринутся с тобой знакомиться, а они медведи силушку свою как не рассчитают!
Весь вечер баба Таня опекала свою новую сноху. А узнав, что будет ещё один Шишкин, вздохнула:
– Мужиков-то у нас в роду испокон больше было, видно сильна в Шишкиных мужская линия...
Веселье меж тем набирало обороты. Уже притомившись, тихо подрёмывал в углу "жених" Аникеев, молодежь лихо отплясывала под современную музыку, уставших Сару с Кларой повез домой трезвый специально нанятый водитель, когда опять Ванюшка сказал в микрофон:
– Прошу всех выйти на улицу, будем смотреть аттракцион в исполнении именинницы, Татьяна Макаровна, давай на выход!
– Опять чего придумали?
У входа стоял электроскутер: -Вот тебе конь-огонь, давай-ка опробуй его, - пояснил Ванюшка
Показав, как им управлять, отошел в сторону, и баба Таня сначала тихонько, а потом лихо сделала два круга по дорожкам!
Лёшка сиял как солнышко:
– Дед, скажи, клёво! Иван, уставший смеяться, только головой кивал.
– Лёш, где хоть Феля наша?
– Да вон, песняка давит!
И правда, после лихого проката бабы Тани народ как-то подразбрёлся - мелкие окружили её машинку, кто-то предложил написать название 'Конь-огонь', кто-то просил разрешения посидеть на сиденье, а кто и прокатиться. Сибирский 'медведище' важно отгонял наиболее настырных, среди которых, конечно же, была анчутка-Аришка.