Шрифт:
– И поступала бы, кто тебе мешал. Мы полюбили друг друга с первого взгляда, разные институты, разные профессии любви не помеха.
– Ага, много ты понимаешь! Та же Ирка, моя подруга, сразу на тебя глаз положила. Что уж о других девчонках говорить. Пошла бы я в другой институт, она бы нашла к тебе подход. И прощай, прежняя любовь, здравствуй, новая!
– Так, значит, - опечалился муж, впервые услышав о недоверии жены, пребывавшей в то время в невестах.
– Значит, так, - перевернутым эхом, брякнула жена.
– Не доверяла мне...
– Доверяй, но проверяй.
– И теперь меня винишь в том, что выбрала не ту профессию. Но я тебя не уговаривал, не заставлял.
– Естественно, - выплюнула Маруся и вывернула вверх ладони, будто проверяла, идет ли дождь.
– В нашей семье всегда виновата одна я! А не подумал, милый ты мой, что благодаря мне эта семья состоялась?!
– Здрасте, приехали, - снова повторил любимый муж, красавец и умница, кандидат технических наук, без пяти минут доктор.
– Еще скажи, что затянула меня в загс на аркане, я сопротивлялся, а ты помахивала мне перед физиономией куском мяса.
– Почему куском мяса?
– заинтересовалась женщина, оставив без внимания возмущение.
– Потому что в студенческие годы я постоянно недоедал. Всегда мечтал о здоровенном куске мяса...
– Блин, есть хочу! А ты тут со своими мечтами!
– Ужин давно готов. Я ждал тебя.
– Жорик, какой ты у меня молодец!
– восхитилась жена и пошла на примирение.
– Что у нас сегодня на ужин?
– Жареная картошка с котлетами.
– Обожаю жареную картошку с котлетами...
За ужином Кузина рассказала об очередном инциденте с коллегой, с Ингой Генриховной Таракановой, с которой они часто соревновались в красноречии. Как не хотелось Марусе признаться, но Тараканова почти всегда выходила победителем. Причина была в следующем - у Кузиной есть тормоза, у Таракановой их нет. Молодая женщина уважала ее возраст, та презирала и ее возраст, и ее трудолюбие, которое затмевало нелюбовь к профессии. Работа инженера-конструктора давалась Марии с трудом. Не могла сразу сообразить, чего от нее хочет руководитель проекта. Переспрашивать стеснялась - подумают, что дура первостатейная. Возвращалась на свое рабочее место и с пристрастием изучала схематичные наброски, выполненные рукой руководителя. В тот момент не думала о неправильности своего выбора, изо всех сил выполняла задание. И в редких случаях руководитель был ею недоволен. Но каждый раз говорил:
– Мария, вы долго запрягаете, но быстро едите. Но у нас, у русских, так принято.
Тараканова, получившая от молодой коллеги прозвище ополоумевшая княжна, была заслуженным работником на предприятии. Давно заслужила пенсию по возрасту, но уходить не собиралась. И зачем ей уходить, если дома ее никто не ждет. Полоумная княжна была женщиной одинокой. Рабочий день начинала с чашки кофе и обсуждения политической обстановки. После чего приступала к работе, отгородившись от всех кульманом, время от времени прерываясь на колкости. Остальные, незаслуженные работники, давно освоили автоматическую систему проектирования "AutoCAD". Княжна "всякие новомодные штучки-дрючки" презирала, и чертила на чертежной доске, причем без очков. И это в ее-то годы. Страшно сказать, но ее возраст перевалил на восьмой десяток. Надо отдать ей должное - выглядела она моложе своих лет, спину держала ровно, на здоровье не жаловалась, глаза светились спортивным азартом, мозги работали четко.
Работа за кульманом и колкости в адрес коллег занимали не все рабочее время, княжну хватало и на "движняки", как характеризовал ее путешествия по другим отделам самый молодой инженер-конструктор Денис Бледнов. Он влился в дружный коллектив два года назад. Коллектив, действительно, был дружным. Но в семье не без урода. Уродом была княжны Таракановой, без труда находившая причины для ссоры. Во время ее "движняков" все вздыхали с облегчением. Жаль, что после своимх путешествий Тараканова возвращалась за кульман, по дороге награждая всех "комплиментами"...
Поделившись за ужином очередной выходкой полоумной княжны, Маруся заключила:
– Хватит ей небо коптить, поди родственники на том свете заждались.
Муж укоризненно посмотрел, прожевал котлету и с осуждением протянул:
– Маруся, нельзя так говорить о людях.
Его однообразные высказывания ей порядком надоели. Потому и не достигали своей воспитательной цели. Взял бы расхохотался, сказал что-нибудь искрометно-юмористическое, отшлепал бы, наконец, глядишь, и она бы забыла о своих проблемах, которые способен перековать любой непрофессиональный кузнец, включая ее, Марусю, настырную, неглупую женщину, временно потерявшуюся в пространстве.
– Мне ничего нельзя, а ей все можно!
– завелась она.
– Знаешь, что она сегодня выдала? Я тебе еще не все рассказала. Вот послушай...
– Не знаю и знать не хочу! - поспешно перебил супруг.
– Сейчас ты начнешь пересказывать, расстроишься, расплачешься.
– Не буду я плакать-расстраиваться. И почему ты меня постоянно перебиваешь!
– Тебе можно меня перебивать, а мне нельзя.
– Мне можно! Представь, сегодня княжна переключилась с меня на другого человека. - Маруся сидела с таким торжественным видом, словно одна на всем белом свете знала, когда на Землю упадет очередной метеорит.
– На кого же?
– без интереса спросил Жорик.
– На Дениса Бледнова, сегодняшнего именинника. Ты же знаешь, мы широко дни рождения не отмечаем, скромненько посидим, чай-кофе с тортиком выпьем и по домам. Денис принес огроменный тортище, банку приличного молотого кофе, и... бутылку коньяка.
При этих словах Жорик Кузин искоса взглянул на супругу, оценивая степень ее подпитости. Пригубив спиртного, она еще пуще начинала себя жалеть, жаловаться на жизнь. Сегодня встреча супругов прошла по обычному сценарию, без перебора.