Она выглядела озадаченной:

– Нисколько…

– Именно. Нисколько.

Она скривилась, уловив намек.

– Думай об этом как об общественных работах, к которым тебя так и не присудили тем вечером. И я уверен, что графиня щедро вознаградит тебя за них, чего судья точно делать не стал бы. Так что если ты хорошенько подумаешь – а это славная привычка, должен тебе сказать, – то поймешь, что остаешься в выигрыше. – И, открывая перед девочкой дверь клиники, он добавил: – Возможно, тебе будет даже забавно. Внуки вице-королевы – жизнерадостная компания.

Фредди убедилась в этом на наглядном примере, едва они прошли вглубь здания, где семейству Форкосиганов устроили должным образом адаптированный ВИП-тур. Даже четверо самых старших детей ухитрились создавать впечатление детского взрыва в прежде тихой клинике. Их реакция на экскурсию любопытным образом различалась. Хелен, кажется, заранее практиковалась в наплевательском подростковом безразличии. Алекс выглядел настороженным. Лиззи была откровенно очарована стойками с репликаторами и засыпала техников вопросами, умными не по годам, как по отдельным услышанным словам показалось Джоулу. Пятилетняя Таура была занята тем, что прыгала на одной ножке по темным плиткам, играя в «классики» по сложной схеме, видимой только ей одной.

Взгляд Катерины зажегся радостью, когда Джоул представил ей свою пленную; знакомясь с Фредди, она дружески и энергично пожала ей руку. В последних конвульсиях сопротивления Фредди, пусть и робела перед настоящей графиней больше, чем перед каким-то там адмиралом, выдавила:

– Я правда не очень разбираюсь в детях, мэм…

– О, двое младших остались со своей постоянной няней. А Алекс и Хелен, – Джоул прямо почувствовал, как она на ходу перестроила свои слова, когда эта парочка направилась к ним, чтобы оценить новенькую, – слишком большие, чтобы за ними приглядывать. На самом деле им скорее нужен местный гид.

«О, отличная работа, Катерина!»

Услышав такие новости, Фредди ощутимо расправила плечи. А Катерина продолжила представлять ей остальных.

С бесстрастным лицом Джоул вставил:

– Но только никакой поездки за город, чтобы там повзрывать шарики-вампиры. Разве что вице-королева поедет с вами.

Фредди поморщилась. Близнецы навострили уши: они и не знали, что в списке их возможностей стоял такой занятный вид развлечения на свежем воздухе. После задумчивой паузы Джоул прибавил:

– В этом случае не забудьте убедиться, что она взяла с собою лазерную указку.

В ответ он заслужил три совершенно непонимающих взгляда. Джоул усмехнулся и пошел искать графа. Майлза вместе с матерью он обнаружил стоящими у той стойки, где, среди прочих будущих человеков, находилась его сестра Аурелия.

Майлз уступил объектив Корделии, заметив:

– На этой стадии развития человеческие существа еще не очень располагают к себе.

Корделия всмотрелась в дисплей.

– Да ну? Я припоминаю, что на свои эмбрионы ты насмотреться не мог.

– Новизна? – предположил он. – Со временем она сглаживается.

Она улыбнулась половинкой рта.

– Ты в свои пять месяцев выглядел как утопленный котенок.

Майлз заморгал:

– Ты что, меня видела?

– Только мельком. Между той секундой, когда тебя подняли из разреза, и следующей, когда я отключилась от потери крови.

– Погоди, ты что же, была в сознании во время этой операции?

– Сначала да. Разве я не говорила тебе, что лучше видеть, что с тобой делают?

– И неоднократно.

С некоторым облегчением Майлз обернулся к новому посетителю:

– Доброе утро, адмирал Джоул! Мама рассказала, что вы сейчас сделали ради нее. Я заинтригован, но благодарен.

«Отлично». Вчера вечером Корделия позвонила Джоулу очень поздно; звонок был кратким, но, похоже, Джоул верно определил из разговора, о чем она больше всего беспокоится. Недостаток рабочих рук на Сергияре сказывался везде. Однако Джоул был рад, что ради нее ему не пришлось дергать своих собственных подчиненных, хотя он бы и это сделал в случае необходимости. Федор же, едва к нему обратились, пожертвовал ему свою Фредди, и не просто без единого возражения, но даже с определенным энтузиазмом.

Здороваясь с Майлзом, Джоул впервые задумался, каково расти ребенком, ради спасения жизни которого его мать отрубила голову императору? Не дразнили ли его этим в школе? Когда они только познакомились, Майлзу было двадцать, он заканчивал Академию и был, как атакующий лазер, весь нацелен на свою грядущую и с огромным трудом доставшуюся военную карьеру. Он обожал отца и благоговел перед ним, а вот свою мать воспринимал как должное. Считала ли это Корделия незримой победой?

Джоул плавно перешел к теме своего разговора, принесенной, так сказать, в качестве оливковой ветви мира.