"— Ваша жена покончила с собой месяц назад. Она отравилась. Плод погиб ещё в утробе. Мы ничего не смогли сделать".

"— Да…Вы не ослышались, это агент, специально обученный, натасканный агент, который выполнял задание и выполнил на все сто! Мария Андреевна была убита в больнице и похоронена в безымянной могиле для бомжей на районном кладбище, а она заняла ее место. Мы проводили эксгумацию. Вот результаты экспертизы. Можете ознакомиться".

"— У неё нет имени. Познакомьтесь — это Кукла. Красивая, идеальная машина без чувств и эмоций. Кукла. Кукла…Кукла…"

Я отодрал ее от себя и яростно отшвырнул. Кукла отлетела к стене, а я вскочил на ноги. Физическая боль притупилась, а морально я снова горел заживо. Узнала, умная маленькая сучка. Сложила дважды два и наконец-то узнала.

— Лёша.

Ненавижу своё имя, когда слышу его от неё. Меня гребаных восемь лет не существовало и это "Лёша", подействовало как нож в рану, как лезвие по оголённым нервам моих воспоминаний.

Я ударил, наотмашь, а она даже не вскрикнула, только прижала ладонь к щеке, а я схватил ее за волосы и приподняв вверх, прижал палец к ее губам.

— Тссс…Лёша, мёртв. Сгорел заживо. Его больше нет, ведь ты сама лично его убила. Не тревожь мертвецов, Кукла.

Она вздрогнула, а я тряхнул ее, удерживая за волосы, глядя как слезы градом катятся по ее щекам. Плачь сука, да, плачь! Потому что я харкал кровью каждое вспоминание о тебе.

— Лёша!

Наотмашь ударил по губам, и когда увидел кровь, сам задохнулся от боли, но ненависть не утихла, она, мать ее, теперь раздирала мне лёгкие.

— Правило номер один — узнала и забыла. Правило номер два — ничего не изменилось. Правило номер три — ещё раз, разыграешь спектакль изуродую. Все ясно?

Молчит. В зрачках моё отражение, в ее слезах. Давай, ударь в ответ, Кукла, ты же умеешь, только не смотри на меня так, сука, не смотри на меня ТАК…как ты смотрела когда-то, потому что нет меня больше. Нет. МЕНЯ.

— Я спросил — тебе ясно?

Кивнула и я отшвырнул ее от себя, она пошатнулась, взялась за стену, слегка согнувшись пополам. Я почувствовал, как дрожат колени, как снова возвращается боль. Невыносимая, сжирающая меня всего, дикая голодная боль. Подтачивает, вгрызается, раздирает все раны, вскрывает нарыв за нарывом, и я гнию от разложения на атомы ненависти. Я сел на диван, наклонился схватил бутылку виски с пола и жадно сделал несколько глотков, а потом плеснул виски на взмокшую, окровавленную повязку. Глаза резанула ослепительная вспышка, на секунду выбила из реальности, все поплыло. Когда снова "вернулся" Кукла стояла передо мной на коленях и осторожно снимала бинт с моего торса, из ее разбитой губы по подбородку стекала струйка крови. Я стиснул челюсти, до боли и закрыл глаза.

Меня ломало. Да, я жаждал быть узнанным, но оказалось, что это больнее чем раньше, что это бл***ь невыносимо, потому что эмоции оголились и безобразно уродовали мою душу, моё сердце, которое дёргалось в агонии проклятой любви к ней, от понимания насколько ненависть сожрала меня и нет дороги назад…дороги туда, куда все ещё, во сне, я возвращался и был счастлив…с ней. Эта новая дорога поведёт нас обоих в бездну, потому что теперь больше нет масок. Потому что теперь играть намного сложнее. Так, как и у неё могут быть козыри. Если только поймёт…поймёт насколько болезненно я все ещё одержим ею.

Кукла. Россия. 2001 год.

Я сняла солнцезащитные очки и положила в сумочку, Макар жестом указал мне на стул, напротив него. Давно я не видела его лично, чаще по телефону или сообщения через агентов. В этот раз он позвал меня на личную встречу. Я знала, что это будет. Он всегда осведомлён. Чувствует мою неуверенность или сомнения, или черт его с**у раздери, что он там чувствует своим нюхом. Я положила флэшку на стол, а Макар накрыл ее ладонью и посмотрел на меня.

— Отлично выглядишь, Кукла. Семейная жизнь тебе к лицу. Изысканная, утончённая. Как я и мечтал.

Пигмалион хренов. Я села на пластиковый стул и закурила. Он не поднёс мне зажигалку. Только смотрел на меня чуть прищурившись.

— Давай, выкладывай, поделись сомнениями. Исповедайся.

Я посмотрела на него и выпустила тонкую струйку дыма.

— Никитин младший мне мешает. Убери его из игры, — сказала я и сбила пепел в пепельницу. Официантка принесла нам кофе и Макар мило ей улыбнулся. Со стороны выглядело так, что совершенно милая пара, может даже отец и дочь.

— А в чем проблема, Кукла? С чем не справляешься?

С тем, сукин ты сын, что ты подложил меня и под отца, и под сына.

— Он о чем-то догадывается, не знаю, он следит за мной, не даёт мне прохода, достаёт. ОН МНЕ МЕШАЕТ!

Я нервно затянулась сигаретой и посмотрела на Макара — тот улыбался.

— Значит трахни его. Все просто, милая. Трахай их обоих. В полном смысле этого слова. Запудри ему мозги. Мне что тебя учить? Когда сыночек будет занят тем что у тебя между ногами, он будет следить за твоей попкой, а не за тем что ты там делаешь в кабинете его отца.