Шрифт:
| Becky used to go through dialogues with it; it formed the delight of Newman Street, Gerrard Street, and the Artists' quarter: and the young painters, when they came to take their gin- and-water with their lazy, dissolute, clever, jovial senior, used regularly to ask Rebecca if Miss Pinkerton was at home: she was as well known to them, poor soul! as Mr. Lawrence or President West. | Ребекка разыгрывала с нею целые сцены на великую потеху Ныомен-стрит, Джерард-стрит и всему артистическому кварталу. И молодые художники, заходившие на стакан грога к своему ленивому и разгульному старшему товарищу, умнице и весельчаку, всегда осведомлялись у Ребекки, дома ли мисс Пинкертон. Она, бедняжка, была им так же хорошо известна, как мистер Лоренс и президент Уэст. |
| Once Rebecca had the honour to pass a few days at Chiswick; after which she brought back Jemima, and erected another doll as Miss Jemmy: for though that honest creature had made and given her jelly and cake enough for three children, and a seven-shilling piece at parting, the girl's sense of ridicule was far stronger than her gratitude, and she sacrificed Miss Jemmy quite as pitilessly as her sister. | Однажды Ребекка удостоилась чести провести в Чизике несколько дней и по возвращении соорудила себе другую куклу - мисс Джемми; ибо хотя эта добрая душа не пожалела для сиротки варенья и сухариков, накормив ее до отвала, и даже сунула ей на прощанье семь шиллингов, однако чувство смешного у Ребекки было так велико - гораздо сильнее чувства признательности, - что она принесла мисс Джемми в жертву столь же безжалостно, как и ее сестру. |
| The catastrophe came, and she was brought to the Mall as to her home. | И вот после смерти матери девочка была перевезена в пансион, который должен был стать ее домом. |
| The rigid formality of the place suffocated her: the prayers and the meals, the lessons and the walks, which were arranged with a conventual regularity, oppressed her almost beyond endurance; and she looked back to the freedom and the beggary of the old studio in Soho with so much regret, that everybody, herself included, fancied she was consumed with grief for her father. | Строгая его чинность угнетала ее; молитвы и трапезы, уроки и прогулки, сменявшие друг друга с монастырской монотонностью, тяготили ее свыше всякой меры. Она с таким сожалением вспоминала о свободной и нищей жизни дома, в старой мастерской, что все, да и она сама, думали, что она изнывает, горюя об отце. |
| She had a little room in the garret, where the maids heard her walking and sobbing at night; but it was with rage, and not with grief. | Ей отвели комнатку на чердаке, и служанки слышали, как Ребекка мечется там по ночам, рыдая. Но рыдала она от бешенства, а не от горя. |
| She had not been much of a dissembler, until now her loneliness taught her to feign. | Если раньше ее нельзя было назвать лицемеркой, то теперь одиночество научило ее притворяться. |
| She had never mingled in the society of women: her father, reprobate as he was, was a man of talent; his conversation was a thousand times more agreeable to her than the talk of such of her own sex as she now encountered. | Она никогда не бывала в обществе женщин; отец ее, при всей своей распущенности, был человеком талантливым; разговор с ним был для нее в тысячу раз приятней болтовни с теми представительницами ее пола, с которыми она теперь столкнулась. |
| The pompous vanity of the old schoolmistress, the foolish good-humour of her sister, the silly chat and scandal of the elder girls, and the frigid correctness of the governesses equally annoyed her; and she had no soft maternal heart, this unlucky girl, otherwise the prattle and talk of the younger children, with whose care she was chiefly intrusted, might have soothed and interested her; but she lived among them two years, and not one was sorry that she went away. | Спесивое чванство старой начальницы школы, глупое добродушие ее сестры, пошлая болтовня и свары старших девиц и холодная корректность воспитательниц одинаково бесили Ребекку. Но было у бедной девушки и нежного материнского сердца, иначе щебетание и болтовня младших детей, порученных ее надзору, должны были бы смягчить ее и утешить, но она прожила среди них два года, и ни одна девочка не пожалела об ее отъезде. |
| The gentle tender- hearted Amelia Sedley was the only person to whom she could attach herself in the least; and who could help attaching herself to Amelia? | Кроткая, мягкосердечная Эмилия Седли была единственным человеком, к которому в какой-то мере привязалась Ребекка. Но кто не привязался бы к Эмилии! |
| The happiness the superior advantages of the young women round about her, gave Rebecca inexpressible pangs of envy. | Те радости и жизненные блага, которыми наслаждались молодые девицы, ее окружавшие, вызывали у Ребекки мучительную зависть. |
| "What airs that girl gives herself, because she is an Earl's grand-daughter," she said of one. | "Как важничает эта девчонка - только потому, что она внучка какого-то графа! – говорила она об одной из товарок. |
| "How they cringe and bow to that Creole, because of her hundred thousand pounds! | – Как они все пресмыкаются и подличают перед этой креолкой из-за сотни тысяч фунтов стерлингов! |
| I am a thousand times cleverer and more charming than that creature, for all her wealth. | Я в тысячу раз умнее и красивее этой особы, несмотря на все ее богатство! |
| I am as well bred as the Earl's grand-daughter, for all her fine pedigree; and yet every one passes me by here. | Я так же благовоспитанна, как эта графская внучка, невзирая на пышность ее родословной, а между тем никто здесь меня не замечает. |
| And yet, when I was at my father's, did not the men give up their gayest balls and parties in order to pass the evening with me?" | А ведь когда я жила у отца, разве мужчины не отказывались от самых веселых балов и пирушек, чтобы провести вечер со мной?" |
| She determined at any rate to get free from the prison in which she found herself, and now began to act for herself, and for the first time to make connected plans for the future. | Она решила во что бы то ни стало вырваться на свободу из этой тюрьмы и начала действовать на свой страх и риск, впервые строя планы на будущее. |
| She took advantage, therefore, of the means of study the place offered her; and as she was already a musician and a good linguist, she speedily went through the little course of study which was considered necessary for ladies in those days. | Вот почему она воспользовалась теми возможностями приобрести кое-какие знания, которые предоставлял ей пансион. Будучи уже изрядной музыкантшей и владея в совершенстве языками, она быстро прошла небольшой курс наук, который считался необходимым для девиц того времени. |
| Her music she practised incessantly, and one day, when the girls were out, and she had remained at home, she was overheard to play a piece so well that Minerva thought, wisely, she could spare herself the expense of a master for the juniors, and intimated to Miss Sharp that she was to instruct them in music for the future. | В музыке она упражнялась непрестанно, и однажды, когда девицы гуляли, а Ребекка оставалась дома, она сыграла одну пьесу так хорошо, что Минерва, услышав ее игру, мудро решила сэкономить расходы на учителя для младших классов и заявила мисс Шарп, что отныне она будет обучать младших девочек и музыке. |
| The girl refused; and for the first time, and to the astonishment of the majestic mistress of the school. | Ребекка отказалась - впервые и к полному изумлению величественной начальницы школы. |
| "I am here to speak French with the children," Rebecca said abruptly, "not to teach them music, and save money for you. | – Я обязана разговаривать с детьми по-французски, - объявила она резким тоном, - а не учить их музыке и сберегать для вас деньги. |
| Give me money, and I will teach them." | Платите мне, и я буду их учить. |
| Minerva was obliged to yield, and, of course, disliked her from that day. | Минерва вынуждена была уступить и, конечно, с этого дня невзлюбила Ребекку. |
| "For five-and-thirty years," she said, and with great justice, "I never have seen the individual who has dared in my own house to question my authority. | – За тридцать пять лет, - жаловалась она, и вполне справедливо, - я не видела человека, который посмел бы у меня в доме оспаривать мой авторитет. |
| I have nourished a viper in my bosom." | Я пригрела змею на своей груди! |
| "A viper--a fiddlestick," said Miss Sharp to the old lady, almost fainting with astonishment. | – Змею! Чепуха! – ответила мисс Шарп старой даме, едва не упавшей в обморок от изумления. |
| "You took me because I was useful. | – Вы взяли меня потому, что я была вам нужна. |
| There is no question of gratitude between us. | Между нами не может быть и речи о благодарности! |
| I hate this place, and want to leave it. | Я ненавижу этот пансион и хочу его покинуть! |
| I will do nothing here but what I am obliged to do." | Я не стану делать здесь ничего такого, что не входит в мои обязанности. |
| It was in vain that the old lady asked her if she was aware she was speaking to Miss Pinkerton? | Тщетно старая дама взывала к ней: сознает ли она, что разговаривает с мисс Пинкертон? |
| Rebecca laughed in her face, with a horrid sarcastic demoniacal laughter, that almost sent the schoolmistress into fits. | Ребекка расхохоталась ей в лицо убийственным, дьявольским смехом, который едва не довел начальницу до нервического припадка. |
| "Give me a sum of money," said the girl, "and get rid of me--or, if you like better, get me a good place as governess in a nobleman's family--you can do so if you please." | – Дайте мне денег, - сказала девушка, - и отпустите меня на все четыре стороны! Или, еще лучше, устройте мне хорошее место гувернантки в дворянском семействе - вам это легко сделать, если вы пожелаете. |
| And in their further disputes she always returned to this point, | И при всех их дальнейших стычках она постоянно возвращалась к этой теме: |
| "Get me a situation--we hate each other, and I am ready to go." | – Мы ненавидим друг друга, устройте мне место -и я готова уйти! |
| Worthy Miss Pinkerton, although she had a Roman nose and a turban, and was as tall as a grenadier, and had been up to this time an irresistible princess, had no will or strength like that of her little apprentice, and in vain did battle against her, and tried to overawe her. | Достойная мисс Пинкертон, хотя и обладала римским носом и тюрбаном, была ростом с доброго гренадера и оставалась до сих пор непререкаемой владычицей этих мест, не обладала, однако, ни силой воли, ни твердостью своей маленькой ученицы и потому тщетно боролась с нею, пытаясь ее запугать. |
| Attempting once to scold her in public, Rebecca hit upon the before-mentioned plan of answering her in French, which quite routed the old woman. | Однажды, когда она попробовала публично отчитать Ребекку, та придумала упомянутый нами способ отвечать начальнице по-французски, чем окончательно сразила старуху. |
| In order to maintain authority in her school, it became necessary to remove this rebel, this monster, this serpent, this firebrand; and hearing about this time that Sir Pitt Crawley's family was in want of a governess, she actually recommended Miss Sharp for the situation, firebrand and serpent as she was. | Для поддержания в школе престижа власти стало необходимым удалить эту мятежницу, это чудовище, эту змею, эту поджигательницу. И, услыхав, что семейство сэра Питта Кроули ищет гувернантку, мисс Пинкертон порекомендовала на эту должность мисс Шарп, хотя та и была поджигательницей и змеей. |
| "I cannot, certainly," she said, "find fault with Miss Sharp's conduct, except to myself; and must allow that her talents and accomplishments are of a high order. | – В сущности, - говорила она, - я не могу пожаловаться на поведение мисс Шарп ни в чем, кроме ее отношения ко мне, и высоко ценю ее таланты и достоинства. |
| As far as the head goes, at least, she does credit to the educational system pursued at my establishment.'' | Что же касается ума и образования, то она делает честь воспитательной системе, принятой в моем учебном заведении. |
| And so the schoolmistress reconciled the recommendation to her conscience, and the indentures were cancelled, and the apprentice was free. | Таким образом начальница пансиона примирила свою рекомендацию с требованиями совести; договорные обязательства были расторгнуты, и воспитанница получила свободу. |
| The battle here described in a few lines, of course, lasted for some months. | Борьба, описанная здесь в немногих строчках, длилась, разумеется, несколько месяцев. |
| And as Miss Sedley, being now in her seventeenth year, was about to leave school, and had a friendship for Miss Sharp ("'tis the only point in Amelia's behaviour," said Minerva, "which has not been satisfactory to her mistress"), Miss Sharp was invited by her friend to pass a week with her at home, before she entered upon her duties as governess in a private family. | И так как мисс Седли, которой в ту пору исполнилось семнадцать лет, как раз собиралась покинуть школу и так как она питала дружеские чувства к мисс Шарп ("единственная черта в поведении Эмилии, - говорила Минерва, -которая не по душе ее начальнице"), то мисс Шарп, прежде чем приступить к исполнению своих обязанностей гувернантки в чужой семье, получила от подруги приглашение погостить у нее недельку. |
| Thus the world began for these two young ladies. | Так открылся мир для этих двух юных девиц. |
| For Amelia it was quite a new, fresh, brilliant world, with all the bloom upon it. It was not quite a new one for Rebecca--(indeed, if the truth must be told with respect to the Crisp affair, the tart-woman hinted to somebody, who took an affidavit of the fact to somebody else, that there was a great deal more than was made public regarding Mr. Crisp and Miss Sharp, and that his letter was in answer to another letter). | Но если для Эмилии это был совершенно новый, свежий, блистательный мир, в полном, еще не облетевшем цвету, то для Ребекки он не был совершенно новым (уж если говорить правду, то пирожница намекала кое-кому, а тот готов был под присягой подтвердить эти слова кому-то третьему, будто дело у мистера Криспа и мисс Шарп зашло гораздо дальше, чем о том стало известно, и что письмо его было ответом на другое). |
| But who can tell you the real truth of the matter? | Но кто может знать, что происходило на самом деле? |
| At all events, if Rebecca was not beginning the world, she was beginning it over again. | Во всяком случае, если Ребекка не впервые вступала в мир, то все же вступала в него сызнова. |
| By the time the young ladies reached Kensington turnpike, Amelia had not forgotten her companions, but had dried her tears, and had blushed very much and been delighted at a young officer of the Life Guards, who spied her as he was riding by, and said, | К тому времени, когда молодые девушки доехали до Кенсингтонской заставы, Эмилия еще не позабыла своих подруг, но уже осушила слезы и даже залилась румянцем при виде юного офицера, лейб-гвардейца, который, проезжая мимо на коне, оглядел ее со словами: |
| "A dem fine gal, egad!" and before the carriage arrived in Russell Square, a great deal of conversation had taken place about the Drawing-room, and whether or not young ladies wore powder as well as hoops when presented, and whether she was to have that honour: to the Lord Mayor's ball she knew she was to go. | "Чертовски хорошенькая девушка, ей-богу!" И, прежде чем карета достигла Рассел-сквер, девушки успели вдоволь наговориться о парадных приемах во дворце, и о том, являются ли молодые дамы ко двору в пудре и фижмах, и будет ли Эмилия удостоена этой чести (что она поедет на бал, даваемый лорд-мэром, это Эмилии было известно). |
| And when at length home was reached, Miss Amelia Sedley skipped out on Sambo's arm, as happy and as handsome a girl as any in the whole big city of London. | И когда наконец они доехали до дому и мисс Эмилия Седли выпорхнула из кареты, опираясь на руку Самбо, - другой такой счастливой и хорошенькой девушки нельзя было найти во всем огромном Лондоне. |
| Both he and coachman agreed on this point, and so did her father and mother, and so did every one of the servants in the house, as they stood bobbing, and curtseying, and smiling, in the hall to welcome their young mistress. | Таково было мнение и негра и кучера, и с этим соглашались и родители Эмилии, и вся без исключения домашняя челядь, которая высыпала в прихожую и кланялась и приседала, улыбаясь своей молодой госпоже и поздравляя ее с приездом. |
| You may be sure that she showed Rebecca over every room of the house, and everything in every one of her drawers; and her books, and her piano, and her dresses, and all her necklaces, brooches, laces, and gimcracks. | Можете быть уверены, что Эмилия показала Ребекке все до единой комнаты, и всякую мелочь в своих комодах, и книги, и фортепьяно, и платья, и все свои ожерелья, броши, кружева и безделушки. |
| She insisted upon Rebecca accepting the white cornelian and the turquoise rings, and a sweet sprigged muslin, which was too small for her now, though it would fit her friend to a nicety; and she determined in her heart to ask her mother's permission to present her white Cashmere shawl to her friend. | Она уговорила Ребекку принять от нее в подарок ожерелье из светлого сердолика, и бирюзовые серьги, и чудесное кисейное платьице, которое стало ей узко, но зато Ребекке придется как раз впору! Кроме того, Эмилия решила попросить у матери позволения отдать подруге свою белую кашемировую шаль. |
| Could she not spare it? and had not her brother Joseph just brought her two from India? | Ока отлично без нее обойдется! Ведь брат Джозеф только что привез ей из Индии две новые. |
| When Rebecca saw the two magnificent Cashmere shawls which Joseph Sedley had brought home to his sister, she said, with perfect truth, "that it must be delightful to have a brother," and easily got the pity of the tender-hearted Amelia for being alone in the world, an orphan without friends or kindred. | Увидев две великолепные кашемировые шали, привезенные Джозефом Седли в подарок сестре, Ребекка сказала вполне искренне: "Должно быть, страшно приятно иметь брата!" - и этим без особого труда пробудила жалость в мягкосердечной Эмилии: ведь она совсем одна на свете, сиротка, без друзей и родных! |
| "Not alone," said Amelia; "you know, Rebecca, I shall always be your friend, and love you as a sister--indeed I will." | – Нет, не одна! – сказала Эмилия. – Ты знаешь, Ребекка, что я навсегда останусь твоим другом и буду любить тебя как сестру, - это чистая правда! |
| "Ah, but to have parents, as you have--kind, rich, affectionate parents, who give you everything you-ask for; and their love, which is more precious than all! | – Ах, но это не то же самое, что иметь таких родителей, как у тебя: добрых, богатых, нежных родителей, которые дают тебе все, что бы ты ни попросила, - и так любят тебя, а ведь это всего дороже! |
| My poor papa could give me nothing, and I had but two frocks in all the world! | Мой бедный папа не мог мне ничего давать, и у меня было всего-навсего два платьица. |
| And then, to have a brother, a dear brother! | А кроме того, иметь брата, милого брата! |
| Oh, how you must love him!" | О, как ты, должно быть, любишь его! |
| Amelia laughed. | Эмилия засмеялась. |
| "What! don't you love him? you, who say you love everybody?" ~; | – Что? Ты его не любишь? А сама говоришь, что любишь всех на свете! |
| "Yes, of course, I do--only--" | – Конечно, люблю... но только... |
| "Only what?" | – Что... только? |
| "Only Joseph doesn't seem to care much whether I love him or not. | – Только Джозефу, по-видимому, мало дела до того, люблю я его или нет. |
| He gave me two fingers to shake when he arrived after ten years' absence! | Поверишь ли, вернувшись домой после десятилетнего отсутствия, он подал мне два пальца. |
| He is very kind and good, but he scarcely ever speaks to me; I think he loves his pipe a great deal better than his"--but here Amelia checked herself, for why should she speak ill of her brother? | Он очень мил и добр, но редко когда говорит со мной; мне кажется, он гораздо больше привязан к своей трубке, чем к своей... – Но тут Эмилия запнулась: зачем отзываться дурно о родном брате? |
| "He was very kind to me as a child," she added; | – Он был очень ласков со мной, когда я была ребенком, - прибавила она. |
| "I was but five years old when he went away." | – Мне было всего пять лет, когда он уехал. |
| "Isn't he very rich?" said Rebecca. | – Он, наверное, страшно богат? – спросила Ребекка. |
| "They say all Indian nabobs are enormously rich." | – Говорят, индийские набобы ужасно богаты! |
| "I believe he has a very large income." | – Кажется, у него очень большие доходы. |
| "And is your sister-in-law a nice pretty woman?" | – А твоя невестка, конечно, очаровательная женщина? |
| "La! | – Да что ты! |
| Joseph is not married," said Amelia, laughing again. | Джозеф не женат! – сказала Эмилия и снова засмеялась. |
| Perhaps she had mentioned the fact already to Rebecca, but that young lady did not appear to have remembered it; indeed, vowed and protested that she expected to see a number of Amelia's nephews and nieces. | Возможно, она уже упоминала об этом Ребекке, но девушка, по-видимому, пропустила слова подруги мимо ушей. Во всяком случае, она принялась уверять и клясться, что ожидала увидеть целую кучу племянников и племянниц Эмилии. |
| She was quite disappointed that Mr. Sedley was not married; she was sure Amelia had said he was, and she doted so on little children. | Она крайне разочарована сообщением, что мистер Седли не женат; ей казалось, что Эмилия говорила ей о женатом брате, а она без ума от маленьких детей. |
| "I think you must have had enough of them at Chiswick," said Amelia, rather wondering at the sudden tenderness on her friend's part; and indeed in later days Miss Sharp would never have committed herself so far as to advance opinions, the untruth of which would have been so easily detected. | – Я думала, они тебе надоели в Чизике, - сказала Эмилия, несколько изумленная таким пробуждением нежности в душе подруги. Конечно, будь мисс Шарп постарше, она не скомпрометировала бы себя, высказывая мнения, неискренность которых можно было так легко обнаружить. |
| But we must remember that she is but nineteen as yet, unused to the art of deceiving, poor innocent creature! and making her own experience in her own person. | Но следует помнить, что сейчас ей только девятнадцать лет, она еще не изощрилась в искусстве обманывать - бедное невинное создание! – и вынуждена прокладывать себе жизненный путь собственными силами. |
| The meaning of the above series of queries, as translated in the heart of this ingenious young woman, was simply this: | Истинный же смысл всех вышеприведенных вопросов в переводе на язык сердца изобретательной молодой девушки был попросту таков: |
| "If Mr. Joseph Sedley is rich and unmarried, why should I not marry him? | "Если мистер Джозеф Седли богат и холост, то почему бы мне не выйти за него замуж? |
| I have only a fortnight, to be sure, but there is no harm in trying." | Правда, в моем распоряжении всего лишь две недели, но попытка - не пытка!" |
| And she determined within herself to make this laudable attempt. | И в глубине души она решила предпринять эту похвальную попытку. |
| She redoubled her caresses to Amelia; she kissed the white cornelian necklace as she put it on; and vowed she would never, never part with it. | Она удвоила свою нежность к Эмилии -поцеловала сердоликовое ожерелье, надевая его, и поклялась никогда, никогда с ним не расставаться. |
| When the dinner-bell rang she went downstairs with her arm round her friend's waist, as is the habit of young ladies. She was so agitated at the drawing-room door, that she could hardly find courage to enter. | Когда позвонил колокол к обеду, она спустилась вниз, обнимая подругу за талию, как это принято у молодых девиц, и так волновалась у двери гостиной, что едва собралась с духом войти. |
| "Feel my heart, how it beats, dear!" said she to her friend. | – Посмотри, милочка, как у меня колотится сердце! – сказала она подруге. |
| "No, it doesn't," said Amelia. "Come in, don't be frightened. | – Нет, не особенно! – сказала Эмилия, - Да входи же, не бойся. |
| Papa won't do you any harm." | Папа ничего плохого тебе не сделает! |
| CHAPTER III | ГЛАВА III |
| Rebecca Is in Presence of the Enemy | Ребекка перед лицом неприятеля |
| A VERY stout, puffy man, in buckskins and Hessian boots, with several immense neckcloths that rose almost to his nose, with a red striped waistcoat and an apple green coat with steel buttons almost as large as crown pieces (it was the morning costume of a dandy or blood of those days) was reading the paper by the fire when the two girls entered, and bounced off his arm-chair, and blushed excessively, and hid his entire face almost in his neckcloths at this apparition. | Очень полный, одутловатый человек в кожаных штанах и в сапогах, с косынкой, несколько раз обматывавшей его шею почти до самого носа, в красном полосатом жилете и светло-зеленом сюртуке со стальными пуговицами в добрую крону величиной (таков был утренний костюм щеголя, или денди, того времени) читал газету у камина, когда обе девушки вошли; при их появлении он вскочил с кресла, густо покраснел и чуть ли не до бровей спрятал лицо в косынку. |
| "It's only your sister, Joseph," said Amelia, laughing and shaking the two fingers which he held out. | – Да, это я, твоя сестра, Джозеф, - сказала Эмшгая, смеясь и пожимая протянутые ей два пальца. |
| "I've come home FOR GOOD, you know; and this is my friend, Miss Sharp, whom you have heard me mention." | – Ты знаешь, я ведь совсем вернулась домой! А это моя подруга, мисс Шарп, о которой ты не раз слышал от меня. |
| "No, never, upon my word," said the head under the neckcloth, shaking very much--"that is, yes--what abominably cold weather, Miss"--and herewith he fell to poking the fire with all his might, although it was in the middle of June. | – Нет, никогда, честное слово, - произнесла голова из-за косынки, усиленно качаясь из стороны в сторону. – То есть да... Зверски холодная погода, мисс! – И джентльмен принялся яростно размешивать угли в камине, хотя дело происходило в середине июня. |
| "He's very handsome," whispered Rebecca to Amelia, rather loud. | – Какой интересный мужчина, - шепнула Ребекка Эмилии довольно громко. |
| "Do you think so?" said the latter. | – Ты так думаешь? – сказала та. |
| "I'll tell him." | – Я передам ему. |
| "Darling! not for worlds," said Miss Sharp, starting back as timid as a fawn. | – Милочка, ни за что на свете! – воскликнула мисс Шарп, отпрянув от подруги, словно робкая лань. |
| She had previously made a respectful virgin-like curtsey to the gentleman, and her modest eyes gazed so perseveringly on the carpet that it was a wonder how she should have found an opportunity to see him. | Перед тем она почтительно, как маленькая девочка, присела перед джентльменом, и ее скромные глаза столь упорно созерцали ковер, что было просто чудом, как она успела разглядеть Джозефа. |
| "Thank you for the beautiful shawls, brother," said Amelia to the fire poker. | – Спасибо тебе за чудесные шали, братец, -обратилась Эмилия к джентльмену с кочергой. |
| "Are they not beautiful, Rebecca?" | – Правда, они очаровательны, Ребекка? |
| "O heavenly!" said Miss Sharp, and her eyes went from the carpet straight to the chandelier. | – Божественны! – воскликнула мисс Шарп, и взор ее с ковра перенесся прямо на канделябр. |
| Joseph still continued a huge clattering at the poker and tongs, puffing and blowing the while, and turning as red as his yellow face would allow him. | Джозеф продолжал усиленно греметь кочергой и щипцами, отдуваясь и краснея, насколько позволяла желтизна его лица. |
| "I can't make you such handsome presents, Joseph," continued his sister, "but while I was at school, I have embroidered for you a very beautiful pair of braces." | – Я не могу делать тебе такие же щедрые подарки, Джозеф, - продолжала сестра, - но в школе я вышила для тебя чудесные подтяжки. |