Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты
вернуться

Теккерей Уильям Мейкпис
Шрифт:
Osborne gave a start back, and the Sergeant, seated with him, cast a look of surprise at his neighbour, as he touched his cap to the officer, who mechanically returned his salute. Осборн отшатнулся, и сидевший рядом с ним сержант с удивлением посмотрел на своего спутника, отдавая честь офицеру, который машинально ответил на приветствие.
It was Amelia, with the lame young Ensign by her side, and opposite to her her faithful friend Mrs. O'Dowd. В коляске была Эмилия рядом с хромым юным прапорщиком, а напротив сидела миссис О'Дауд, ее верный друг.
It was Amelia, but how changed from the fresh and comely girl Osborne knew. Да, это была Эмилия, но как не похожа она была на ту свежую и миловидную девушку, которую помнил Осборн!
Her face was white and thin. Her pretty brown hair was parted under a widow's cap--the poor child. Лицо у нее осунулось и побледнело, прекрасные каштановые волосы были разделены прямым пробором под вдовьим чепцом. Бедное дитя!
Her eyes were fixed, and looking nowhere. Ее глаза неподвижно смотрели вперед, но ничего не видели.
They stared blank in the face of Osborne, as the carriages crossed each other, but she did not know him; nor did he recognise her, until looking up, he saw Dobbin riding by her: and then he knew who it was. Она в упор посмотрела на Осборна, когда их экипажи поравнялись, но не узнала его. Он также не узнал ее, пока не увидел Доббина, сопровождавшего верхом коляску, и тогда только сообразил, кто это.
He hated her. Он ненавидел ее.
He did not know how much until he saw her there. Он даже не подозревал, что так сильно ее ненавидит, пока не встретил ее.
When her carriage had passed on, he turned and stared at the Sergeant, with a curse and defiance in his eye cast at his companion, who could not help looking at him--as much as to say Когда экипаж проехал, он уставился на изумленного сержанта с таким вызовом и злобою в глазах, словно говорил:
"How dare you look at me? "Как вы смеете смотреть на меня?
Damn you! Будьте вы прокляты!
I do hate her. Да, я ненавижу ее!
It is she who has tumbled my hopes and all my pride down." Это она разбила мои надежды, растоптала мою гордость".
"Tell the scoundrel to drive on quick," he shouted with an oath, to the lackey on the box. – Скажите этому мерзавцу, чтобы ехал быстрее!
– приказал он лакею, сидевшему на козлах.
A minute afterwards, a horse came clattering over the pavement behind Osborne's carriage, and Dobbin rode up. Но минуту спустя раздался стук копыт по мостовой, и коляску Осборна нагнал Доббин.
His thoughts had been elsewhere as the carriages passed each other, and it was not until he had ridden some paces forward, that he remembered it was Osborne who had just passed him. Мысли честного Уильяма были где-то далеко, когда их экипажи встретились, и только проехав несколько шагов, он понял, что то был Осборн.
Then he turned to examine if the sight of her father-in-law had made any impression on Amelia, but the poor girl did not know who had passed. Доббин обернулся, чтобы посмотреть, произвела ли эта встреча какое-нибудь впечатление на Эмилию, но бедняжка по-прежнему ничего не замечала вокруг.
Then William, who daily used to accompany her in his drives, taking out his watch, made some excuse about an engagement which he suddenly recollected, and so rode off. Тогда Уильям, обычно сопровождавший ее во время прогулок, вынул часы и, сославшись на дело, о котором вдруг вспомнил, отъехал прочь.
She did not remark that either: but sate looking before her, over the homely landscape towards the woods in the distance, by which George marched away. Эмилия не видела и этого; глаза ее были устремлены на незатейливый пейзаж, на темневший в отдалении лес, по направлению к которому ушел от нее Джордж со своим полком.
"Mr. Osborne, Mr. Osborne!" cried Dobbin, as he rode up and held out his hand. – Мистер Осборн! Мистер Осборн!
– крикнул Доббин, подъезжая к экипажу и протягивая руку.
Osborne made no motion to take it, but shouted out once more and with another curse to his servant to drive on. Осборн не потрудился ответить на приветствие и только раздраженно приказал слуге ехать дальше.
Dobbin laid his hand on the carriage side. Доббин положил руку на край коляски.
"I will see you, sir," he said. "I have a message for you." – Я должен поговорить с вами, сэр, - сказал он, - у меня есть к вам поручение.
"From that woman?" said Osborne, fiercely. – От этой женщины?
– злобно выговорил Осборн.
"No," replied the other, "from your son"; at which Osborne fell back into the corner of his carriage, and Dobbin allowing it to pass on, rode close behind it, and so through the town until they reached Mr. Osborne's hotel, and without a word. – Нет, - отозвался Доббин, - от вашего сына.
There he followed Osborne up to his apartments. При этих словах Осборн откинулся в угол коляски, и Доббин, пропустив экипаж вперед, в молчании последовал за ним через весь город, до самой гостиницы, где остановился Осборн.
George had often been in the rooms; they were the lodgings which the Crawleys had occupied during their stay in Brussels. Затем он поднялся вслед за Осборном в его комнаты.
"Pray, have you any commands for me, Captain Dobbin, or, I beg your pardon, I should say MAJOR Dobbin, since better men than you are dead, and you step into their SHOES?" said Mr. Osborne, in that sarcastic tone which he sometimes was pleased to assume. Джордж часто бывал здесь: это было то самое помещение, которое во время своего пребывания в Брюсселе занимали супруги Кроули.
"Better men ARE dead," Dobbin replied. – Пожалуйста, если у вас поручение ко мне, капитан Доббин... или, виноват, мне следовало сказать - майор Доббин... поскольку истинные храбрецы умерли и вы заняли их место...
– промолвил мистер Осборн тем саркастическим тоном, который он иногда напускал на себя.
"I want to speak to you about one." – Да, истинные храбрецы умерли, - отвечал Доббин.
"Make it short, sir," said the other with an oath, scowling at his visitor. – И я хочу поговорить с вами об одном из них.
"I am here as his closest friend," the Major resumed, "and the executor of his will. – Будьте кратки, сэр, - сказал Осборн и, ругнувшись про себя, мрачно взглянул на посетителя.
He made it before he went into action. – Я пришел к вам в качестве его ближайшего друга и исполнителя его последней воли, -продолжал майор.
Are you aware how small his means are, and of the straitened circumstances of his widow?" – Он оставил завещание, перед тем как идти в бой.
"I don't know his widow, sir," Osborne said. "Let her go back to her father." Известно ли вам, как ограничены были его средства и в каком стесненном положении находится вдова?
But the gentleman whom he addressed was determined to remain in good temper, and went on without heeding the interruption. – Я не знаю никакой вдовы, сэр, - заявил Осборн, - пусть она возвращается к своему отцу.
"Do you know, sir, Mrs. Osborne's condition? Но джентльмен, к которому он обращался, решил не терять самообладания и, пропустив это замечание мимо ушей, продолжал:
Her life and her reason almost have been shaken by the blow which has fallen on her. – Знаете ли вы, сэр, в каком положении находится миссис Осборн? Ее жизнь и рассудок были в опасности.
It is very doubtful whether she will rally. Бог весть, поправится ли она.
There is a chance left for her, however, and it is about this I came to speak to you. Правда, некоторая надежда есть, и вот об этом-то я и пришел поговорить с вами.
She will be a mother soon. Она скоро будет матерью.
Will you visit the parent's offence upon the child's head? or will you forgive the child for poor George's sake?" Проклянете ли вы ребенка за грехи отца или простите ребенка в память бедного Джорджа?
Osborne broke out into a rhapsody of self-praise and imprecations;--by the first, excusing himself to his own conscience for his conduct; by the second, exaggerating the undutifulness of George. Осборн разразился в ответ напыщенной речью, в которой самовосхваления чередовались с проклятиями. С одной стороны, он старался оправдать свое поведение перед собственной совестью, а с другой - преувеличивал непокорность Джорджа.
No father in all England could have behaved more generously to a son, who had rebelled against him wickedly. Ни один отец в Англии не обращался с сыном более великодушно, и это не помешало неблагодарному восстать против отца.
He had died without even so much as confessing he was wrong. Let him take the consequences of his undutifulness and folly. Он умер, не раскаявшись, - пусть же на него падут последствия непокорности и безрассудства.
As for himself, Mr. Osborne, he was a man of his word. He had sworn never to speak to that woman, or to recognize her as his son's wife. Что касается самого мистера Осборна, то его слово свято: он поклялся никогда не говорить с этой женщиной и не признавать ее женой своего сына.
"And that's what you may tell her," he concluded with an oath; "and that's what I will stick to to the last day of my life." – Это вы и передайте ей, - закончил он с проклятием, - и на этом я буду стоять до гробовой доски!
There was no hope from that quarter then. Итак, надежды не было.
The widow must live on her slender pittance, or on such aid as Jos could give her. Вдова должна жить на свои ничтожные средства или на ту помощь, какую ей окажет Джоз.
"I might tell her, and she would not heed it," thought Dobbin, sadly: for the poor girl's thoughts were not here at all since her catastrophe, and, stupefied under the pressure of her sorrow, good and evil were alike indifferent to her. "Я мог бы передать ей эти слова, но она не обратит на них внимания", - подумал опечаленный Доббин. Мысли бедняжки со времени постигшего ее удара витали далеко, и, угнетенная горем, она была одинаково равнодушна к добру и к злу.
So, indeed, were even friendship and kindness. She received them both uncomplainingly, and having accepted them, relapsed into her grief. Так же равнодушно она относилась к дружбе и ласке - безучастно принимала их и снова погружалась в свое горе.
Suppose some twelve months after the above conversation took place to have passed in the life of our poor Amelia. Целый год прошел после только что описанной беседы.
She has spent the first portion of that time in a sorrow so profound and pitiable, that we who have been watching and describing some of the emotions of that weak and tender heart, must draw back in the presence of the cruel grief under which it is bleeding. Первые месяцы этого года Эмилия провела в таком глубоком и безутешном горе, что даже мы, наблюдающие и описывающие каждое движение этого слабого и нежного сердца, должны отступить перед его страданиями.
Tread silently round the hapless couch of the poor prostrate soul. Shut gently the door of the dark chamber wherein she suffers, as those kind people did who nursed her through the first months of her pain, and never left her until heaven had sent her consolation. Молча обойдем мы это ложе скорби, прикроем осторожно дверь темной комнаты, где томится несчастная, как это делали добрые люди, ухаживавшие за нею в течение первых месяцев ее страданий и не покидавшие ее, пока, наконец, небеса не послали ей утешение.
A day came--of almost terrified delight and wonder--when the poor widowed girl pressed a child upon her breast--a child, with the eyes of George who was gone--a little boy, as beautiful as a cherub. И вот наступил день, принесший трепетный восторг и изумление, когда бедная овдовевшая девочка прижала к своей груди ребенка, -ребенка с глазами покойного Джорджа, крошку сына, прекрасного, как херувим!
What a miracle it was to hear its first cry! Каким чудом был его первый крик!
How she laughed and wept over it--how love, and hope, and prayer woke again in her bosom as the baby nestled there. Как она плакала и смеялась, склонясь над ним! Как пробудились вновь любовь, надежды и молитва в груди, к которой прижался малютка!
She was safe. Она была спасена.
The doctors who attended her, and had feared for her life or for her brain, had waited anxiously for this crisis before they could pronounce that either was secure. Доктора, лечившие ее и опасавшиеся за ее жизнь и рассудок, с беспокойством ждали этой минуты, прежде чем поручиться за благополучный исход.
It was worth the long months of doubt and dread which the persons who had constantly been with her had passed, to see her eyes once more beaming tenderly upon them. Те, кто постоянно находился при ней в эти долгие месяцы сомнений и страха, были вознаграждены, когда увидели, что ее глаза опять засияли нежностью.
Our friend Dobbin was one of them. Одним из них был наш друг Доббин.
It was he who brought her back to England and to her mother's house; when Mrs. O'Dowd, receiving a peremptory summons from her Colonel, had been forced to quit her patient. Это он привез Эмилию обратно в Англию, в дом ее матери, когда миссис О'Дауд, получив настоятельное предписание от мужа-полковника, вынуждена была покинуть свою подопечную.
To see Dobbin holding the infant, and to hear Amelia's laugh of triumph as she watched him, would have done any man good who had a sense of humour. Видеть, как Доббин носит на руках ребенка, и слышать торжествующий смех Эмилии, которая опасливо следит за ними, доставило бы удовольствие всякому, в ком теплится хотя бы искра юмора.
William was the godfather of the child, and exerted his ingenuity in the purchase of cups, spoons, pap-boats, and corals for this little Christian. Уильям был крестным отцом ребенка и выказал недюжинную изобретательность, покупая для своего маленького крестника стаканчики, ложки, рожки и коралловые кольца -точить зубки.
How his mother nursed him, and dressed him, and lived upon him; how she drove away all nurses, and would scarce allow any hand but her own to touch him; how she considered that the greatest favour she could confer upon his godfather, Major Dobbin, was to allow the Major occasionally to dandle him, need not be told here. О том, как мать, жившая только им одним, кормила и пеленала младенца, как она отстраняла всех нянек и на позволяла ничьей руке, кроме своей, его касаться и считала, что оказывает величайшую милость его крестному отцу, Доббину, позволяя ему иногда понянчить ребенка, - обо всем этом мы не будем здесь распространяться.
This child was her being. Вся ее жизнь была сплошная материнская ласка.
Her existence was a maternal caress. She enveloped the feeble and unconscious creature with love and worship. Она окутывала слабое, беспомощное существо своей любовью и обожанием.
It was her life which the baby drank in from her bosom. Ребенок высасывал самую жизнь из ее груди.
Of nights, and when alone, she had stealthy and intense raptures of motherly love, such as God's marvellous care has awarded to the female instinct--joys how far higher and lower than reason-blind beautiful devotions which only women's hearts know. По ночам, одна в своей спаленке, Эмилия испытывала тайные и бурные восторги материнской любви, какие господь в своей неизреченной милости дарует женщине, радости, недоступные разуму ив то же время его превышающие, - чудесное слепое обожание, знакомое только женскому сердцу.
It was William Dobbin's task to muse upon these movements of Amelia's, and to watch her heart; and if his love made him divine almost all the feelings which agitated it, alas! he could see with a fatal perspicuity that there was no place there for him. Уильям Доббин размышлял о переживаниях Эмилии и наблюдал движения ее души. А так как любовь помогала ему угадывать почти все чувства, волновавшие его сердце, он убеждался -увы! с роковой очевидностью, - что для него там нет места.
And so, gently, he bore his fate, knowing it, and content to bear it. Но, зная это, он не жаловался и не роптал на судьбу.
I suppose Amelia's father and mother saw through the intentions of the Major, and were not ill-disposed to encourage him; for Dobbin visited their house daily, and stayed for hours with them, or with Amelia, or with the honest landlord, Mr. Clapp, and his family. Мне думается, отец и мать Эмилии понимали майора и были даже не прочь поощрить его. Ведь Доббин приезжал ежедневно и сидел подолгу с ними, или с Эмилией, или с почтенным домохозяином мистером Кленом и его семьей.
He brought, on one pretext or another, presents to everybody, and almost every day; and went, with the landlord's little girl, who was rather a favourite with Amelia, by the name of Major Sugarplums. Он почти каждый день привозил всем подарки то под тем, то под другим предлогом, и хозяйская дочка, любимица Эмилии, прозвала его "майор Пряник".
It was this little child who commonly acted as mistress of the ceremonies to introduce him to Mrs. Osborne. Эта маленькая девочка обычно исполняла роль церемониймейстера, докладывая о его приходе миссис Осборн.
She laughed one day when Major Sugarplums' cab drove up to Fulham, and he descended from it, bringing out a wooden horse, a drum, a trumpet, and other warlike toys, for little Georgy, who was scarcely six months old, and for whom the articles in question were entirely premature. Однажды она встретила "майора Пряника" со смехом: он прибыл в Фулем в кебе и, сойдя, достал из него деревянную лошадку, барабан, трубу и другие солдатские принадлежности для маленького Джорджи, которому едва исполнилось шесть месяцев и для которого эти подарки были явно преждевременными.
The child was asleep. Ребенок только что уснул.
"Hush," said Amelia, annoyed, perhaps, at the creaking of the Major's boots; and she held out her hand; smiling because William could not take it until he had rid himself of his cargo of toys. – Тсс!
– прошептала Эмилия, вероятно, досадуя на скрипевшие сапоги майора. Она протянула ему руку и улыбнулась, так как Уильям не мог пожать ее, пока не освободился от своих покупок.
"Go downstairs, little Mary," said he presently to the child, – Ступай-ка вниз, крошка Мэри!
– обратился он к девочке.
"I want to speak to Mrs. Osborne." – Мне нужно поговорить с миссис Осборн.
She looked up rather astonished, and laid down the infant on its bed. Эмилия посмотрела на него удивленно и положила сына в постельку.
"I am come to say good-bye, Amelia," said he, taking her slender little white hand gently. – Я пришел проститься с вами, Эмилия, - сказал он, ласково беря ее худенькую ручку.
"Good-bye? and where are you going?" she said, with a smile. – Проститься? Куда же вы уезжаете?
– спросила она с улыбкой.
"Send the letters to the agents," he said; "they will forward them; for you will write to me, won't you? – Направляйте письма моим агентам, - отвечал он,- они будут пересылать их дальше. Ведь вы будете писать мне?
I shall be away a long time." Я уезжаю надолго.
"I'll write to you about Georgy," she said. – Я буду писать вам о Джорджи, - сказала Эмилия.
"Dear William, how good you have been to him and to me. – Милый Уильям, как вы были добры к нему и ко мне!..
Look at him. Взгляните на него!
Isn't he like an angel?" Правда, он похож на ангелочка?
The little pink hands of the child closed mechanically round the honest soldier's finger, and Amelia looked up in his face with bright maternal pleasure. Розовые пальчики машинально схватили палец честного солдата, и Эмилия с явной материнской радостью заглянула ему в лицо.
The cruellest looks could not have wounded him more than that glance of hopeless kindness. Самый суровый взор не мог бы ранить Доббина больнее, чем этот ласковый взгляд, отнимавший у него всякую надежду.
He bent over the child and mother. Он склонился над ребенком и матерью.
He could not speak for a moment. And it was only with all his strength that he could force himself to say a God bless you. С минуту он не мог говорить и, только собрав все свои силы, заставил себя произнести: - Храни вас бог!
"God bless you," said Amelia, and held up her face and kissed him. – Храни вас бог!
– ответила Эмилия и, подняв к нему лицо, поцеловала его.
"Hush! – Тсс!
Don't wake Georgy!" she added, as William Dobbin went to the door with heavy steps. Не разбудите Джорджи, - добавила она, когда Доббин тяжелыми шагами направился к двери.
She did not hear the noise of his cab-wheels as he drove away: she was looking at the child, who was laughing in his sleep. Она не слышала шума колес отъезжавшего кеба: она смотрела на ребенка, который улыбался во сне.
CHAPTER XXXVI ГЛАВА XXXVI
How to Live Well on Nothing a Year Как можно жить - и жить припеваючи -неизвестно на что
I suppose there is no man in this Vanity Fair of ours so little observant as not to think sometimes about the worldly affairs of his acquaintances, or so extremely charitable as not to wonder how his neighbour Jones, or his neighbour Smith, can make both ends meet at the end of the year. Пожалуй, на нашей Ярмарке Тщеславия не найдется человека, столь мало наблюдательного, чтобы не задуматься иногда над образом жизни своих знакомых, или столь милосердного, чтобы не удивляться тому, как его соседи, Джонс или Смит, умудряются сводить концы с концами.
With the utmost regard for the family, for instance (for I dine with them twice or thrice in the season), I cannot but own that the appearance of the Jenkinses in the park, in the large barouche with the grenadier-footmen, will surprise and mystify me to my dying day: for though I know the equipage is only jobbed, and all the Jenkins people are on board wages, yet those three men and the carriage must represent an expense of six hundred a year at the very least--and then there are the splendid dinners, the two boys at Eton, the prize governess and masters for the girls, the trip abroad, or to Eastbourne or Worthing, in the autumn, the annual ball with a supper from Gunter's (who, by the way, supplies most of the first-rate dinners which J. gives, as I know very well, having been invited to one of them to fill a vacant place, when I saw at once that these repasts are very superior to the common run of entertainments for which the humbler sort of J.'s acquaintances get cards)--who, I say, with the most good-natured feelings in the world, can help wondering how the Jenkinses make out matters? При всем моем уважении, например, к семейству Джен-кинсов (я обедаю у них два-три раза в году), я не могу не сознаться, что появление их в Парке в открытой коляске, в сопровождении рослых лакеев, всегда будет для меня необъяснимой загадкой. Хоть я и знаю, что экипаж берется напрокат и вся прислуга у Дженкинсов живет на своих харчах, все же три человека и экипаж составляют годовой расход по меньшей мере в шестьсот фунтов. А тут еще их великолепные обеды, содержание двух сыновей в Итоне, дорогая гувернантка и учителя для девочек, осенняя поездка за границу или в Истберн и Уортинг, ежегодный бал с ужином от Г антера (который, кстати сказать, поставляет Дженкинсам большинство их парадных обедов, что мне хорошо известно, так как я был приглашен на один из них, когда понадобилось заполнить пустое место, и сразу заметил, что эти трапезы несравнимы с обычными обедами Дженкинсов для более скромных гостей), - кто, повторяю я, несмотря на самые доброжелательные чувства, не задастся вопросом: как Джепкинсы выходят из положения?
What is Jenkins? В самом деле, кто такой Дженкинс?
We all know--Commissioner of the Tape and Sealing Wax Office, with 1200 pounds a year for a salary. Мы все знаем, что это чиновник по ведомству Сургуча и Тесьмы с жалованьем в тысячу двести фунтов в год.
Had his wife a private fortune? Может быть, у его жены есть состояние?
Pooh!--Miss Flint--one of eleven children of a small squire in Buckinghamshire. Какое там! Урожденная мисс Флинт - одна из одиннадцати детей мелкого помещика в Бакингемшире.
All she ever gets from her family is a turkey at Christmas, in exchange for which she has to board two or three of her sisters in the off season, and lodge and feed her brothers when they come to town. Все, что она получает от своей семьи, - это индейка к Рождеству, и за это ей приходится содержать двух или трех своих сестер в глухое время года и оказывать гостеприимство братьям, когда они приезжают в столицу.
How does Jenkins balance his income? Вы спросите, как Дженкинс справляется при таком бюджете?
I say, as every friend of his must say, How is it that he has not been outlawed long since, and that he ever came back (as he did to the surprise of everybody) last year from Boulogne? И я тоже спрашиваю, как должен спросить каждый из его друзей: как все это до сих пор сходит ему с рук и как он мог (к всеобщему удивлению) вернуться в прошлом году из Булони?
"I" is here introduced to personify the world in general--the Mrs. Grundy of each respected reader's private circle--every one of whom can point to some families of his acquaintance who live nobody knows how. "Я" введено здесь для олицетворения света вообще, это - миссис Гранди в личном кругу каждого уважаемого читателя, которому, несомненно, знакомы семейства, живущие неизвестно на что.
Many a glass of wine have we all of us drunk, I have very little doubt, hob-and-nobbing with the hospitable giver and wondering how the deuce he paid for it. Я не сомневаюсь, что все мы выпили немало стаканов вина на обедах у гостеприимного хозяина, удивляясь в душе, как он, черт побери, заплатил за него!
Some three or four years after his stay in Paris, when Rawdon Crawley and his wife were established in a very small comfortable house in Curzon Street, May Fair, there was scarcely one of the numerous friends whom they entertained at dinner that did not ask the above question regarding them. Три или четыре года спустя после приезда из Парижа, когда Родон Кроули с женой водворились в очень маленьком уютном домике на Керзон-стрит, в Мэйфэре, едва ли нашелся бы хоть один человек среди многочисленных друзей, посещавших их, который не задавал бы себе такого же вопроса применительно к этой интересной паре.
The novelist, it has been said before, knows everything, and as I am in a situation to be able to tell the public how Crawley and his wife lived without any income, may I entreat the public newspapers which are in the habit of extracting portions of the various periodical works now published not to reprint the following exact narrative and calculations--of which I ought, as the discoverer (and at some expense, too), to have the benefit? Романист - как о том уже говорилось - знает все; и поскольку я могу рассказать уважаемой публике, как Кроули и его жена умудрялись жить на несуществующие доходы, то да будет мне позволено просить газеты, имеющие обыкновение заимствовать выдержки из всякого рода периодических изданий, не перепечатывать нижеприведенные точные выкладки и данные, ибо мне, как исследователю, впервые открывшему их ценою некоторых ощутительных издержек, принадлежит преимущественное право на все проистекающие отсюда льготы и выгоды.
My son, I would say, were I blessed with a child--you may by deep inquiry and constant intercourse with him learn how a man lives comfortably on nothing a year. "Сын мой, - сказал бы я, если бы судьба благословила меня сыном, - ты можешь путем постоянного общения с человеком и при некоторой доле пытливости узнать, каким образом ему удается жить - и жить припеваючи -неизвестно на что.