Притчи. "Не поможет богатство в день гнева (суда Божия)... Правда

(перо Маат для) непорочного (не обременённого грехами человека)

уравнивает (уравновешивает на весах) путь (жизненный) его,

а нечестивый падёт от нечестия (грехов) своего... беззаконники (грешники)

будут уловлены (выявлены взвешиванием) беззаконием своим...

Праведник спасётся от беды (гибели души)" (11.4-8).

"Праведность ведёт к жизни (посмертной), а стремящийся ко злу, -

стремится к смерти своей (души)", (11.4-8).

Очевидно, что приведённый текст притч убедительно свидетельствует о хорошей осведомлённости (соответствующей образованности) их составителя в содержании египетской концепции посмертного суда.

Поучения. "Душа идёт в то место, которое ты знаешь...

Она идёт к тем, что дают ей воду" (Мерикар).

Притчи. "Благотворительная душа будет насыщена; и кто напояет (её),

тот и сам напоён будет" (11.25).

Заметим, что позволительно усматривать в "Поучениях Мерикара" и прототип таких притч, как:

"Во множестве народа - величие царя,

а при малолюдстве народа беда государства" (Пр. 14.28).

"При недостатке попечений падает народ, а при многих советниках

(чиновниках) - благоденствует" (Пр. 11.14).

"Милость и истина охраняют царя, милостью он

поддерживает престол свой" (Пр. 20.28).

Считается, что и библейский сюжет о конфликте между Иосифом Прекрасным и женой его хозяина Потифара, восходит к древней египетской "Сказке о двух братьях", в которой жена старшего брата, после неудавшегося обольщения красавца и богатыря Баты, брата младшего, оклеветала его и убедила своего мужа в вероломстве и подлости Баты, жившего в их доме (8.с53; 64.с153).

Библейская история о вещем сне Иосифа (тощие коровы - как (символика) предвестницы голода) также имеет аналог в египетских преданиях: в одной из легенд повествуется о семи Хатхор (богиня-мать Хатхор нередко изображалась в виде коровы), которые могли предсказывать будущее.

Помимо воздействия месопотамской литературной традиции на Книгу Иова, отмеченной, в частно-сти, акад. Б.А. Тураевым, обнаруживаются и несомненные следы влияния египетских текстов. Так, в книге Иова упоминаются (96.), например, представители именно египетской фауны: страусы (Иов. 30, 29; 39, 13) и бегемот (Иов. 40, 10).

Закономерно и то, что в Ветхом Завете (Книги Иова и Притчей Соломоновых) нашло отражение египетское воззрение на посмертное определение глубины греховности человека: в Танахе неодно-кратно упоминается о взвешивании, как о методе индикации ("Господь взвешивает души" или "Господь взвешивает сердца").

2.2 Мифология.

В Древнем Египте, также как в Шумере или Ханаане, всякий город, каждый отдельный ном, обладал своей развитой культово-мифологической системой, повествующей о жизни и деяниях богов местного пантеона. Для жителя данной конкретной территории Египта местный, автохтонный, бог был буквально всем (был наделён многими эпифаниями согласно сакральным потребностям населения), и даже, в определённом смысле, и личным богом (охранителем) людей его земли. Так, в папирусе Инсингер, говорится: "Нечестивец (человек, покидающий ном, в котором родился (вероятно, не без соизволения и участия номового божества), и своего бога), уходящий на чужбину, отдает себя в руки врага" Оставив (пренебрегши опекой) своего бога и, тем самым, оскорбив его (т.е. согрешив), мигрант становится беззащитным, ибо в ином номе (на другой земле) он - чужак. То, насколько было важно не отрываться от своей земли, подчёркнуто, в частности, и в Танахе (4Цар.5.17): некто израильтянин Нееман Сирийский, дабы иметь возможность поклоняться своему богу в Дамаске, куда он перебрался на жительство, чтобы и там (в Сирии) не утратить связь с Ним (с Господом Богом), специально привёз (на двух повозках) в Дамаск землю Израиля.

Уместно отметь и то (Я. Ассман "Египет. Теология и благочестие ранней цивилизации". 1999), что египтяне издревле проводили четкое разграничение между статуями (и иными эмблемами) божества и "его (бога) незримой, непознаваемой для человека сущностью" (что в религиозных представлениях шумеров или ханаанеев не выявляется).

В египетской теологии было принято отождествлять богов, суперпозировать их адаптированные эпифании, создавая даже синкретические триады. Как отмечает Мирче Элиаде ("История веры и религиозных идей". 2002): "Когда дело шло о богах-созидателях... (египетские) богословы не боялись синтеза (богов, нередко) сочетая гетерогенные религиозные системы и сближая совершенно антагонистические божественные фигуры". Вместе с тем, что характерно для Древнего Египта, даже в каком-либо крупном религиозном центре один и тот же бог нередко выступал в различных проявлениях (что, как представляется, является следствием изначальной веры египтян в Единого бога (в Двуединое божество "он-она"), чему есть множество свидетельств). Известно, в частности, что демиург Птах (проявление извечного, единого и единственного бога Та-Танена (вероятно, по гелио-польскому примеру "Неб-ер-чер - Хепри")), главноый бог Мемфиса, явил себя в восьми ипостасях (сохранилось четыре их наименования: "Пта на своем троне", "Пта, сердце и язык эннеады". "Пта - Нун, создавший Атума", "Пта - Наунет, родившая Атума" (т.е. Птах - Двуединое божество: он однов-ременно и Нун, и его (Нуна) супруга Наунет), и, как следствие, в разных частях города поклонялись какой-либо одной (или более) из этих ипостасей (папирус Салье IV).

Рассмотрим фрагменты некоторых вариантов древнеегипетских космогонических циклов в свете их сходства с соответствующими текстами из Священного писания евреев (Тора). Что характерно, как отмечает Мелица Матье, "общим для всех (космогонических египетских) сказаний является, пожалуй, только представление о первобытном (водном) хаосе"; причём, в выражении др.егип. "сенек эн му" - "(вездесущий) хаос воды (во тьме)", термин "сенек" обозначает не только "хаос", но и такие понятия (характеризующие среду, окружающую предвечные воды), как "мрак" или "тьма".

Итак, Гелиопольский миф о сотворении мира - одна из древнейших египетских легенд подобного типа. Основание Гелиополиса, библейского города "Он" (др.-егип. "Иуну, Инну, Иону" означает "Столб, Обелиск", "Город столба (обелиска)") предания относят к додинастическим временам (сейчас на месте Иуну расположен каирский район эль-Матарийя). Гелиопольский храм Солнца (воссоздан по образцу "солнечных храмов" фараонов V династии, сделавших солярного Ра государственным богом; раскопки Л. Борхардта и X. Рике) представлял собой следующее сооружение: под открытым небом, в центре обширной террасы, окружённой стеной, на огромном пьедестале был установлен высокий пирамидальный обелиск, весь покрытый золочёной медью; и перед обелиском находился большой (огненный) жертвенник. Позднее, после эпохи V династии, когда строительство "солнечных храмов" прекратилось (а строил каждый из фараонов этой династии), обелиск, предположительно, утратил роль важнейшего атрибута при отправлении солярного культа Ра и был вынесен за пределы храма.