За каждым застольем поминали Розу и переживали, что она умерла такой молодой, а мне было грустно, что я ее не знала.

Папа много рассказывал о своем отце, репрессированном в 37 году.

Дед Арам был старым революционером, большевиком, с 1905 года в партии, работал с Орджоникидзе.

Семейная жизнь деда Арама не удалась, он оставил семью и двоих детей и женился на другой женщине, от которой у него был сын Эдик, а его бывшая жена, бабушка Сусанна, учительница, не справлялась с воспитанием сына, и папа рос шалопаем.

Однажды, во время воспитательного разговора, папа неуважительно отозвался (попросту обматерил) Советскую власть. Дед Арам страшно этим оскорбился.

– Застрелю, как собаку,- заорал он на сына и стал рвать пистолет из кобуры.

Ему было трудно пережить кощунство сына, не уважавшего его революционных идей.

Папа не стал выяснять, выстрелит отец или нет, и сбежал из кабинета.

В 37-ом дед получил 10 лет без права переписки и больше никто его никогда не видел, просто сгинул человек в застенках НКВД, и все тут.

Все эти события, которые я в свои 12 лет совершенно не связывала никак с историей страны, а воспринимала только как судьбу своего деда, казались мне особенно страшными потому, что деда, такого преданного идеям революции и социализма, который хотел застрелить сына, оскорбившего эти идеи, убили свои же соратники.

Папу вызвали органы и предложили отречься от отца, но он оскорбился и отказался, получив таким образом клеймо сына врага народа.

В годы войны он был на Дальнем Востоке и, как говорила мне мама, сидел в окопах и кормил вшей.

Отец после войны поступил в строительный институт в Тбилиси и был студентом, когда познакомился с мамой.

Все это папа рассказывал, в основном, в поездах.

Еще он сказал мне, что у меня есть брат и сестра и показал карточки.

Я была очень рада узнать о существовании единокровных брата и сестры, ведь родных у меня не было..

В Ереване я побывала в первый и, видимо, в последний раз в своей жизни. Помню дикую жару, от которой негде скрыться и красивые розовые дома из туфа. Бьют фонтаны, а попить нечего, газировкой торгуют мало и за ней большие очереди.

Жили мы в большой квартире папиной двоюродной сестры Норы, которая развелась с мужем и жила с тремя детьми и мамой. На свадьбе Норы и познакомились мои родители, Нора была однокурсница и приятельница мамы.

Нора и ее старшая дочь Ира были полные чернобровые красавицы, а младшая Таня, моя ровесница, показалась мне попроще. Будучи худенькой шатенкой, она как-то не смотрелась на фоне жгучей красоты матери и сестры, хотя была миловидной девочкой. А восьмилетний Валерик со своими бархатными черными глазами был чудо как хорош.

Нора была озлоблена на мужа и все время его ругала, дочери были на ее стороне, а может только Ира, а Валерик скучал по папе.

Нора боялась инфекции и все мыла и стерилизовала.

Понаблюдав за ней, я пришла к выводу, что медицинское образование и работа врача даром не даются, - простой смертный все-таки редко боится всякой заразы до такой степени.

– Совсем помешалась на этой своей инфекции,- не одобрил сестру отец.

Я была очень довольна поездкой, но мама потом выступала в том духе, что "этот" обкормил меня мороженым и привез с больным горлом, чего я не запомнила совершенно.

21.07.60.

Мутной пеленою

Дождь спустился с гор

Сеткой дождевою

Моря скрыл простор.

Сыростью туманной

Дышит небосвод

Моросит неделю,

Кажется, что год.

Сегодня мамы уже второй день нет дома. Она в Батуми ищет квартиру.

Мы собираемся туда переезжать. Я стала собирать книги. Убирать их с верха шифоньера. Потом пошла на море. Вечером прихожу, а мамы все еще нет. Вот и не знаю, какую весть привезет. Баба тоже ждет. Мы с ней поссорились из-за выключателя, который я сломала. Ой, что же привезет мама?

22/YII 60 г.

Сегодня я с бабушкой не ссорилась до вечера. На обед у нас была утка и мы ее чистили. Потом я складывала книги. Внезапно, после того, как мы пообедал, приехала мама и сказала, что не в понедельник, так во вторник мы переезжаем. Приходила Галя, взяла книгу "Дети Сталинвароша". После этого я и мама пошли на море. Когда мы возвращались, я остановилась посреди улицы перед машиной и за это получила книгой по голове. Книга тяжелая и очень больно. Я пришла домой и стала плакать. Бабушка за каждый проступок, за каждую неловкость ругает и пилит, да так, что я из дому бегу. Ждешь, ждешь маму. А она книгой по голове. В общем, есть о чем поплакать. Вся подушка была мокрая. Выплакалась и решила: Буду называть маму на ВЫ, за все извиняться и прежде, чем сделать что-нибудь, даже идя в туалет, спрашивать.