12 декабря

Во-первых, давно не писала, во-вторых, сама не знаю, как приступить.

Со времени последней записи прошло всего 12 дней, а как много произошло.

Познакомилась я с одним парнем заводским. Ему 22 года, зовут его Гоги, член комитета комсомола завода. По-моему, он очень красивый, только чуть полный, вернее плотный. Познакомились мы на общем заседании комитета школы и завода. На другой день у нас был в школе вечер, и мы сказали ему об этом. Он попросил пригласительный билет, и я дала ему сама (я его давно знала, он мне нравился, так, на расстоянии, и я растрепалась девчонкам)

Он же утверждает, что совсем не знал меня и в первый раз увидел в тот вечер.

На вечер в школу он пришел, мы вместе стояли, и он успел шепнуть, что пришел, чтобы со мной танцевать.

После вечера были в городе вместе с Зоей и Софой и он проводил меня домой под руку.

На другой день, пятого декабря, мы вместе были на вечере на почте и танцевали. Он сказал, что не надеялся встретить меня в городе. Но все же пошел ради меня.

На почте я встретила и Нельку с Ниазом, они тоже забежали потанцевать. Мы с Нелли заговорщески переглянулись, но не подошли друг к другу.

Во вторник, вчера, видела его на заводе, сегодня он во второй смене. Вот пока и все.

Противная производственная практика стала для меня праздником.

Я стояла в нашем закутке, обнесенном железной сеткой, слушала шум машин и ждала появления Гоги.

Он осторожно проходил, в своем неизменном черном берете и синем комбинезоне, становился за мной и мы тихонько разговаривали, темы не помню.

Теперь, когда я влюбилась, все были против нас.

Лариска мне шептала.

– Он противный, толстый темпераментный грузин. Он будет к тебе приставать раз пять за ночь, ты этого не выдержишь.

Я очень смутно представляла себе, много это или мало - пять раз за ночь?

И потом, до этого было далеко.

Я только один раз ходила на свидание с Гоги. Мы встретились на бульваре возле колонн. Было холодно, пасмурно, с моря дул пронизывающий ветер. Нам совершенно не о чем было говорить. Мы не целовались, просто он погладил моей рукой по своему лицу и поцеловал мне руку.

Я рассказала о нашем свидании Зойке.

Но Зоя всполошилась, сказала, что еще нельзя позволять ему меня целовать, мы еще недостаточно знакомы, и моя рука - тоже я, так что нечего.

В общем, наш роман был обречен, он в свои 22 года просто не хотел связываться с 17-летней девушкой - гулять со мной за ручку ему было уже поздно, а жениться рано, ну и на что я годилась?

А я была занята мечтой о студенчестве, собиралась уезжать из Батуми и пару себе мечтала на самом деле найти там, в институте.

Помимо Гоги на заводе я подцепила или, как сейчас говорят, прикадрила, Мишку, русского мальчишку, фамилии не помню.

Произошло это так: Лариска любезничала и хихикала с каким-то парнишкой, белобрысым, со вздернутым курносым носом. Они закручивали гайки на аккумуляторах, и я тоже должна была это делать вместе с ними.

Подстраиваясь под Ларискин дружеский и слегка игривый тон, я тоже шутила и смеялась вместе с ними, после чего Мишка решил (и совершенно напрасно), что у него есть шанс, и приударил за мной. После того, как Лариска куда-то ушла, он сообщил мне, в доверительном разговоре по шум станков, что учится в вечерней школе, состоит на учете в милиции и если что-то еще выкинет, то ему все, тюрьма. И Мишка театрально скрестил пальцы, изображая решетку.

Надо сказать, что его рассказы о самом себе не добавили ни малейшей романтики в моем отношении к нему, я просто испугалась. Ну, ничего себе кавалера отхватила!

В ухаживании за мной Мишка проявил массу энергии. Уже на другой день он знал, где я живу, и пока я была в художке, познакомился с моей бабушкой и напугал ее своим напором.

Он пригласил меня в чужую школу на вечер, но я отказалась под предлогом что билетов нет, а без билетов прорываться я не пойду, и через два часа он принес билеты. В общем, это был вихрь, водоворот.

На новый год мы устроили совместный вечер - комсомола завода и нашего класса.

На этом вечере Лариска поскандалила с Гоги, почем зря его обидев. Вход был по пригласительным билетам, Лара пригласила своего Витю и не снабдила билетом, а Гоги стоял на дверях и не пропускал никого чужих. Лариса очень беспокоилась о Викторе и через каждые пять минут повторяла нам:

– Ну, что же он не идет.

И тревожно оглядывала зал. А Витя не мог пройти. Ее нетерпеливое, исступленное ожидание своего возлюбленного, о котором мы столько слышали, заразило и нас с Зойкой.

Я стала поминутно оглядываться на дверь в ожидании Виктора. Лариска так его ждала, что мне стало казаться, что если он вот сейчас не появиться, она этого не переживет. Наконец Лара пошла встречать его на улицу и перехватила, когда он уже уходил.

– Мой парень мухи не обидит, а он его не пустил, - пищала со слезами Лариса своим тоненьким голоском, жалуясь мне на Гоги.