– Ну и что?
– невозмутимо отреагировала я на новость.
– Там же есть кому трахаться и без нас, правильно? Будем заниматься каждая своим делом: мы будем заводить мужиков, а они - расслаблять. Вопрос только, что мы там заработаем, кроме ставки? Зачем им покупать нам дорогие коктейли и висеть с нами вообще, если можно сразу пойти развлекаться?

– Так ты ж дослушай!
– перебила меня Жанна, - Артур пообещал, что он договорится с несколькими туристическими агентствами, и туда будут целыми автобусами привозить туристов, так что чаевых там можно будет нормально собирать, по идее.

– Ясно... но вы же понимаете, что ни эскортов, ни приватов не будет?

– Я тебя умоляю, у меня лично ни того ни другого в 'Фэнтези' и так нет, - рассмеялась Олька.

– Мне тоже особо терять нечего. А ты смотри сама, - закончила Жанна.

– Так вы подписали?

– Нет, нам дали день подумать.

Я не знала, как правильно поступить. Перспектива работать за восемьсот баксов совсем не радовала. С другой стороны, как только начнут высчитывать штрафы за нормы, которые я не выполняла на Уолкин, там и столько не наберется. То, что я настроилась работать при любых обстоятельствах, было замечательно, конечно, но пока что это было только желанием, не подкрепленным никаким действием, кроме переписки в интернете.

– Кстати, ты как?
– заботливо спросила Жанна.
– В больнице была уже? Алену там по ходу пытали вчера, из тебя тоже будут иголки вынимать?

– Без понятия. Наверное. Кстати, мне пора спускаться, Дима должен меня в три отвезти, так что пожелайте мне удачи.

– Давай, как приедешь - заходи к нам или найдешь нас возле бассейна.

– Договорились.

Я спустилась вниз, где Дима уже стоял и набирал что-то в телефоне.

– О, а я как раз собирался тебе звонить. Готова?

– Для тебя - всегда готова, - я многозначительно посмотрела на него.

– Тогда пойдем, прокачу тебя, - в тон отвечал Димка.

Мы сели на его байк и надели шлемы.

– Держись крепко - поедем быстро.

– Даже не сомневайся, - я обняла его сзади и нескромно поблудила руками его по груди.

– Яночка, ты же помнишь, что у меня гости?

– Простите, Дмитрий, я больше не буду.

– Нет, ты будь, только осторожно, - бессовестно ответил тот.

Приехав в Мемориал Хоспитал, местную больницу, куда в основном ездили туристы, мы записались на прием и стали ждать вызова. Я не знала, о чем с ним разговаривать. Обычно наше общение сводилось к тому, что я бросала какую-нибудь реплику с пошлым подтекстом, он отвечал на нее, мы смеялись, и на этом расходились. Нам никогда не представлялось случая серьезно пообщаться.

– Ты извини, что я тебя достаю иногда, - наконец заговорила я, - это я так шучу. Ну, не совсем шучу, ты действительно очень интересный мужчина, но я помню кто есть кто. И еще - я не пристаю так ко всем подряд. Вот.

Дмитрий посмотрел на меня несколько удивленно.

– Ты думаешь, что я невысокого мнения о тебе?

– Я понятия не имею, какого ты мнения обо мне, - подумав, ответила я, - наше общение состоит из глупых шуток и ничего большего. К тому же, я - стриптизерша, а ты - порядочный семьянин... в общем, ты понимаешь.

– Если ты помнишь, я тоже не музыку преподаю, и не сужу о людях по месту их работы. Я тебе больше скажу, к некоторым девочкам - очень немногим - я очень душевно, как ты выражаешься, отношусь. И ты в их числе, не сомневайся.

Я с благодарностью посмотрела на него. Мне нужен был такой разговор. Я отвыкла от простого дружеского общения с мужчинами - для всех здесь я была лишь той, что раздевается за деньги. Никто не видел во мне доброго товарища, хорошего повара, бескорыстного помощника, чистоплотную хозяйку, ценителя литературы... Да и как можно было все это рассмотреть? И кому это было нужно? Я поняла, почему не могла разговаривать с Димкой ни о чем, кроме пошлостей - я думала, что и он ничего другого во мне не видит.

Нас вызвали в процедурную. Помещение было большим, светлым и, как оказалось, довольно современно оборудованным. Сложно было ожидать чего-то приличного от государственной больницы, поэтому я была приятно удивлена. Комната была разделена сдвижными ширмами на несколько рабочих мест, у каждого из которых вертелось по медсестре. Молодой врач в белоснежном халате предложил мне лечь поудобнее, надел перчатки и начал вертеть мою ступню.

– Иглы слишком тонкие, вынуть мы их не сможем, потому что они впиваются по принципу гарпуна, - я была еще больше удивлена, услышав чистоту его английского.

– Но вы же вчера доставали другой девочке. Мне больно на них наступать.

– Я могу достать только толстые, за которые можно зацепиться, остальные крошатся при попытке их вынуть. Вам их уже подробили, это тоже хорошо. Я сейчас только поставлю уколы, чтобы предотвратить реакцию на яд, а иголки через пару недель сами рассосутся.

Такой ответ меня определенно устраивал, поскольку мне не очень хотелось ходить с перебинтованной ногой, и дырами от выдранных игл, как это случилось с Аленой, так что я с готовностью подставила плечо. Дима взял меня за руку, и я глупо сочла это за нежность. Храбрость моя улетучилась, как только доктор начал вводить препарат. Я скривилась, готовая заплакать, когда глаза мои встретились с русской женщиной за соседней ширмой, тихо уговаривающей девочку лет восьми дать доктору осмотреть ее руку. Я особо не прислушивалась, но по всей видимости ее тоже ужалила какая-то морская тварь и теперь девочке так же предстояли уколы. Женщина умоляюще посмотрела на меня, как бы прося не плакать, чтобы не спугнуть дочь и я сразу надела маску беспечности, хотя слеза уже катилась по моей щеке.