Шрифт:
– Триста бат за невыход на флайера.
– Ты че прикалываешься?
– заорала я так, что она аж дернулась.
Лена не стала спорить, а просто свалила из зала. Что делать в таком случае, я не представляла. После танца все отдыхали, потому что круг занимал около получаса и требовалось хоть какое-то время восстановить силы перед тем, как продолжать работу на ногах, а эта курва ни за что оштрафовала меня. Подумав немного, я помчалась вслед за ней и после недолгих поисков наткнулась на нее на площадке для перекура.
– Лена, ты че, смеешься? Мне, может, со сцены флайера раздавать?
– Ты сказала, что идешь танцевать, - сказала та, поправляя свои жидкие длинные кудри, щедро осдобленные гелем для волос, - я проверила, твоя очередь прошла...
– Вот именно - только прошла! Я сказала, что только оттанцевала, - рычала я, чувствуя, что не на шутку завожусь.
– Не кричи, пожалуйста.
– А что, я должна хавать то дерьмо, которым ты меня кормишь?
– вопила я, пуская пену со рта.
– Я ставлю тебе еще три тысячи штрафа за пререкания с менеджером...
– Точно три?
– не могла остановиться я.
– Проверь, сколько стоит прием у ЛОРа, я доложу, сколько надо!
– Пять тысяч...
– Да хоть сорок пять! Следить надо за своей работой, а не наугад штрафовать!
– Я сказала, не повышай голос, - приподняв тонкую бровь, повторила Лена.
– А иди на хер!
Штраф мой занесли в долговую книгу по той простой причине, что я на него еще не заработала...
В прескверном настроении я побрела после работы в 'Маракеш', отвязавшись от Ольки с Жанкой в довольно грубой форме. Хотелось напиться до потери сознания, хотелось никому ничего не рассказывать, чтобы никто не жалел и не причитал надо мной. Правда, денег для этого не было, равно как и ни одного клиента за вечер, так что в мозгах моих было сухо, как в пустыне, хотя тогда я была согласна даже на самое дешевое пойло. Надежда была только на то, что Саша, управляющий кальянной, прикроет меня, а я пойду нажираться на дискотеку, где можно было пристать практически к любому столику с бутылкой и рекой заливать в себя алкоголь, перемещаясь к другим 'наливайкам' по мере необходимости. У входа в 'Маракеш' меня встретила молоденькая симпатичная девушка, которую я там не видела раньше. Она приветливо пригласила меня посетить заведение и я поняла, что она была новой зазывалой. Я сказала, откуда я, чтоб она перестала расшаркиваться и попросила позвать Сашу.
– Ой, а его сейчас нет...что-то передать ему?
– Нет...я подожду его.
Я села за свободный столик и стала растирать ноющие ступни, но девушка не отставала от меня.
– Слушай, вы же здесь консумируете, да?
Я посмотрела на нее, но ничего не сказала.
– Посмотри налево...
– продолжала она, - там иранец сидит...думаю, с ним стоит поработать. Он приглашал меня, но мне нельзя. Не хочешь?
Собственно, я очень даже хотела. Я посмотрела в его сторону, парень оказался настоящим симпатягой.
– Только он очень плохо на английском разговаривает.
– Разберемся...
Я подсела за его столик и представилась ее подругой, запнувшись в том месте, где должна была назвать ее имя, и заменив его на какое-то ласкательное слово. Иранец широко заулыбался, показав белые кривые зубы, в которых тут же зажал трубку кальяна. Он сделал широкий жест над столом, предлагая мне заказать что-нибудь. Я взяла в руки меню, хотя знала его небогатый выбор наизусть, и низкорослая таечка тут же выросла передо мною, готовая предоставить свои услуги. Я попросила двойной Бейлис со льдом и вальяжно раскинулась на диване, глядя на иностранца. Имени его я не запомнила, собственно, мне ни разу не пришлось этим озадачиться, потому что полноценного разговора у нас не состоялось. Он не просто плохо разговаривал на английском, он на нем совсем не разговаривал. благо, мы общались не по телефону и на языке жестов он объяснил мне, что ждет друзей. То, что мы не могли с ним разговаривать, радовало меня...я иногда смотрела на него, улыбалась, потом отводила взгляд и потягивала сладкий напиток, который непрерывно приносила официантка.
Друзья все не шли, и мы подолгу сидели не произнося ни звука. Время от времени иранец поворачивался ко мне и выпускал густое облако вишневого дыма прямо мне в лицо, считая, почему-то, что мне это нравится. Сидели мы так примерно с полчаса и я стала чувствовать, что пьянею. Он пил, ни много ни мало, водку, которую ничем не закусывал и не запивал, а только закуривал, если есть такое определение. Сначала он почти не обращал на меня внимания и было похоже, что ему достаточно того, что я просто сижу с ним, но теперь он стал все чаще поглядывать в мою сторону и многозначительно улыбаться.
– Отель...
– протяжно сказал он, тыча пальцем в мой стакан, - Бейлис...мой отель...
– Зачем, - улыбаясь разводила я руками, - здесь хорошо...
Он шутливо погрозил указательным пальцем.
– Мой отель, окей? Водка, Бейлис, шампанское...
– он убеждающее закивал своей курчавой гривой.
– Окей, - так же закивала я, понимая, что пора с этим подвязывать.
Тот довольно заулыбался, похлопал меня по руке и еще чаще стал просить, чтоб мне подливали спиртное.
Когда я решила, что пора собирать вещи и уматывать, в 'Маракеш' с шумом ввалилась веселая парочка его соотечественников. Женщина далеко за тридцать с желтыми замусоленными волосами громко хохотала, а мужчина, который вел ее под руку и выглядел гораздо приличнее нее, наклонялся и быстро тихо что-то говорил ей. Они обильно облобызали моего компаньона, при этом и мне досталось несколько слюнявых поцелуев, которые я с трудом отвела от своих губ, подставляя скулы, щеки и уши. Они недолго погомонели, новички представились и открыли меню, чем на время успокоили мои переживания по поводу того, как слинять. Анахита (ее я запомнила, потому что она одна хоть как-то разговаривала на английском, и через нее мы стали общаться), несмотря на ее потрепанный вид, все же придала мне смелости в общении с пьяным азиатом. Я прикинулась дурочкой и попросила ее уточнить, действительно ли он хочет, чтоб я пошла к нему в отель. Тот быстро-быстро закивал головой и затараторил, видимо, напоминая, что я уже согласилась. Анахита перевела мне, что они проголодались, поэтому мы поедем все вместе чуть позже. Я позвала ее в сторону и достала из сумки прокладку, которая жила там на всякий случай уже давным давно.
– У меня месячные...объясни ему, что секса не будет, - изображая глубочайшее смущение, попросила я после того, как она отказалась понимать меня за столом.
Та равнодушно кивнула в знак понимания и мы вернулись к своим кавалерям. Она сказала пару фраз на фарси и по тону я поняла, что она не просто объясняет мою ситуацию, а рассказывает, что я собираюсь его кинуть. Иранец хитро посмотрел на меня.
– Мой отель...?
– Да, - я снова рассеянно пожала плечами.
Заведение закрывалось, и мы начали собираться. Мой ухажер старательно впихнул начатую бутылку водки мне в сумку, тем саамы, видимо, доказывая свою уверенность в том, что я поеду с ним. Положение мое усложнялось. Я сказала, что мне нужно в туалет и быстро вышла, надеясь ускользнуть через служебный ход, но Анахита следовала за мною по пятам. Выйдя из кабинки и открыв воду в умывальнике, я обнаружила, что мужчины стоят прямо в пороге и довольно ехидно улыбаются. Деваться было некуда. Кальянная была уже закрыта и спасения искать было негде. Мы вышли на улицу и направились в сторону такси.