Потом я сама себе нашла приключение, тоже в привате. Сначала я пристала к пьяной парочке - европейцу и тайке, затащила их на танец, потом они напоили меня ведром, наверное, коктейлей, а напоследок я предложила им особую услугу - чтобы супруга станцевала мужу (конечно, под моим чутким руководством). Фирма, то есть я, предоставляла участникам костюмы, музыку, место - все, как по-настоящему. Для них я, как порядочная, сделала особую скидку и предложила провести это мероприятие всего за двенадцать тысяч бат, конечно же, для менее дорогих гостей это стоило бы дороже.

Я оставила англичанина (как оказалось) ожидать вызова, жену его повела в приват, принесла ей один из своих костюмов и пару обуви, которую нашла среди хлама в гримерке, превратила ее в стриптизершу и привела ее благоверного, дабы тот лицезрел незабываемый танец в исполнении любимой женщины. Сама я тоже принимала участие, и роль моя заключалась в том, чтобы помогать тайке, незнакомой с простыми секретами нашей одежды, снимать ее и придерживать бедолагу, когда та норовила упасть с высоченных каблуков. Как-то так. Впечатлений у ребят осталась масса, а у меня - двести долларов чистой зарплаты за две минуты приготовлений и три минуты не моего танца, плюс пятьдесят долларов личной благодарности клиентов. Разве мог рабочий день быть чудеснее? Оказалось, что мог.

– Привет.

От неожиданности я подскочила на месте. Юрка подошел совсем неслышно и даже успел присесть рядом, пока я смотрела на сцену.

– Ты же на Квай собирался или еще куда-то, - я не верила своим глазам - так радостно мне было вновь увидеть его.

– Разобрался. Я это...
– он замялся и стал вертеть головой по сторонам, - приват хочу, - едва слышно сказал он.

С ума сойти! Я взяла его за руку и повела в одну из комнат.

– Подожди, я скоро.

Так долго я еще никогда не собиралась. Я пошла слегка ополоснулась в душе, поправила макияж и распустила волосы, чтобы ему удобнее было их гладить, проверила, в порядке ли костюм, брызнула на себя пару капель парфюма, улыбнулась отражению в зеркале и в полной боеготовности пошла в приват.

Блеснув самой невинной улыбкой, я приготовилась к самому порочному соблазну. Музыка заиграла, а я стояла не двигаясь и смотрела на него. Говорили, что здесь пока не было видеокамер. Хотя я не знала этого наверняка, возможно, они были аккуратно скрыты, я решилась рискнуть. Вот такие моменты я называю человеческой глупостью, а не стечением обстоятельств, когда у кого-то начинаются проблемы. Ну а как же без глупостей-то? Я не стала даже начинать стриптиз, я просто подошла, села к нему на колени и поцеловала. О, как мы целовались... Словно за окном был конец света, словно это был последний поцелуй в истории человечества, словно от него зависели жизни... Мы ничего больше не делали, только обнимались, впиваясь пальцами друг в друга, хватали за волосы, чтобы покрепче прижать, и целовались. И ничего в этом не было пошлого или постыдного, это была страсть в чистом виде, какую не покажут в кино и не опишут в книге, какую можно только прочувствовать.

Я совсем не замечала, как текли минуты, и не могла даже примерно сказать, сколько прошло времени - может, пять минут, а может - полчаса. Юрка первым пришел в себя и отодвинулся.

– Тебя ругать не будут?

– Не знаю. Мне все равно, - все еще в тумане ответила я и вновь притянула его к себе.

Это было волшебно. Незабываемо. Божественно.

А потом он ушел.

Он еще долгие месяцы будет писать мне, обещать, что мы непременно увидимся, рассказывать, что это были лучшие дни в его жизни... а через год он поедет с молодой супругой в тот же отель, поведет ее по тем же тропам и так же безумно будет ее целовать, а я буду искренне радоваться за него, просматривая фото в социальной сети...

В тот вечер Ольке повезло как никогда. Ее и двух других девочек пригласили за столик пятеро солидных турецких дядек, у которых под руками стоял стакан, с торчавшими в нем тысячными купюрами. В 'Фентези' девочек одаривали такими деньгами, иногда из них даже делали дождь, но такого удосуживались только опытные танцовщицы, к которым приходили постоянные гости. Не берусь утверждать, но я подозревала, что те мужчины просто заведомо знали, что тоже будут вознаграждены за щедрость. На моем счету таких купюр было считанное количество, а на новом месте о них можно было только мечтать - в большинстве случаев, здесь, чтобы насобирать штуку, надо было выпросить пятьдесят бумажек и обойти при этом человек двадцать.

Ольке в ухажеры достался седой дяденька, сгорбившийся под тяжестью лишнего веса и прожитых лет. Никогда ей не уделяли столько внимания. Меня за столик не приглашали и приближалась я только за деньгой, но даже издалека видно было, что девчонка светилась от счастья. Никогда перед ней не лились реки коктейлей, виски и шампанского, все то немногое, что ей доставалось помимо чаевых, приходило либо благодаря подружкам, которые тащили ее за столик и заставляли своих кавалеров покупать ей что-то, либо за счет редких русских, отрывавших от себя копейку, как родное дитя от сердца. Спасали ее только виртуозные трюки, когда люди сами начинали совать ей деньги прямо на сцене, но дальше этого дело никогда не шло.

Когда ее подозвал один из мужчин, кстати, неплохо говоривший по-русски, она даже не сразу пошла, сомневаясь, к ней ли обращаются. Потом она скромненько так согласилась выпить с ними, а через полчаса вовсю хохотала, размахивала руками и сама раздавала чаевые, ныряя в упомянутый стакан. Седой дяденька держал свою руку, покрытую пигментными пятнами, на ее гладкой коленке, а она льнула к нему, словно тот был Бредом Питом...

Ни я, ни Жанка не мешали ей, только посылали подруге улыбки, встречаясь глазами.