Как раз после такого дела я тогда и меняла место ночевки. Вырученное золото от продажи церковного барахла уже заканчивалось, и мне нужно было найти крышу над головой. Хотя ночи были уже теплыми - была поздняя весна – спать под открытым небом было небезопасно, и вот тогда-то судьба и преподнесла мне не бог весть какой, но все же подарок.

375 год от наступления Тьмы

месяц Посевняк

2 день

На пути к очередной деревеньке, путь мне преградила телега. Кроме возницы и тела, завернутого в саван и лежащего на дне колымаги, больше никого не было. Свистнув мужика, я поинтересовалась:

– Далече ли до села, добрый человек?

Мужик приподнял припухшие веки и спросонья тупо уставился на меня:

– Чаво орешь-то? Чай не глухой, - он остановил кобылку, - Не далече, вон за тем поворотом. Я туда же еду, довезти что ль тебя?

Не то мужик, не то уже старик, лет под 60, весь седой, с опухшим лицом и стойким запахом перегара, он держал веревки вместо поводьев и, казалось, готов был вот-вот снова задремать. Оглядев его еще раз, я залезла к нему на телегу:

– Довези.

Мужичок легонько тронул поводьями, и повозка затряслась мелкой дрожью.

– Одна что ль путь держишь? – искоса поглядывал он.

– Одна, дядя, - я пожала плечами.

– И не боязно? А где ж семья-то: муж, аль отец с матерью?

– Мою семью и всех остальных в деревне бельгеты вырезали, я тогда по воду ходила до реки, так и уцелела. Дом сгорел, а село опустело - теперь неприкаянная скитаюся по свету, - я тяжело вздохнула, устраиваясь поудобнее.

– Да-а, - протянул возница, - много вас таких одно время ходило. – Откель ты, говоришь? Авось знаю твои места.

– Из Загарья, - брякнула я, первое, что пришло на ум.

– Хм, не слышал, видно далеко ты забралась, - мужик почесал в затылке. – Так, стало быть, ты тут совсем одна?
– Возница окинул меня заинтересованным оценивающим взглядом.

– Так ведь и ты тут совсем один, дядя, - я ненароком показала рукоять кинжала, торчащего из складок юбки, - А я хоть и одна, но не беспомощна.

Взгляд мужика потух и он, ссутулясь, отвернулся на дорогу.

– А кого это ты везешь? – я оглянулась на тело.

– Тебе какое дело? Ведьму я везу, преставилась она нонче. – Буркнул мужик, но заметив во мне неподдельный интерес, смягчился.

– Прям-таки ведьму? – я недоверчиво косилась на молчаливый груз.

– Ведьму-ведьму, истинно тебе говорю. Она у нас недалече от села жила, во-он за тем холмом в лесу, - он махнул рукой в сторону, - Жила одна, у нас-то ее особо не жаловали, хотя и бегали к ней за травами да снадобьями. Поговаривали, что она молоко с наших коров сдаивала.

– По ночам что ль к вам бегала доить?
– я хохотнула.

– А ты не болтай, о чем не знаешь, не болтай! Марья, баба у нас одна, говорила, что вот как я тебя сейчас, видела, как старуха ента клинышек в стену стайки вбила, черной собакой оборотилась и прочь. А у Марьи, у коровы ее, молока как не бывало! Корова с поля с тяжелым выменем приходит, а доишь, и нет молока. Ведьма эта сдоила, истинно тебе говорю.

– И что же, она вчерась померла?

Возница быстро осенил себя триной и понизил голос до шепота:

– Не вчерась, дня уж четыря как прошло, да никто не решался к ней идти.

– Четыре дня уже? Странно, а так и не скажешь, - я внимательней пригляделась к очертаниям под полотном. – И запаха нет. Тело, как тело.

Внезапно мой желудок выдал громкую трель, испугав мужика. Я вытащила из сумки хлеб, старый сыр и сморщилась: ела это наверно уже неделю и смотреть на нехитрую еду без отвращения уже не могла. Отломив кусок и предложив вознице, я устроилась поудобнее на трясущейся деревяшке.

– Как же в селе узнали, что она преставилась?

Мужик удивленно посмотрел на предложенный ему кусок:

– Ты что же совсем не боишься?

– Чего? - настала моя очередь удивляться. – Чай она-то уже не отберет мой паек.

Возница посмотрел на меня как полоумную, пробормотав что-то себе под нос, сплюнул в дорожную пыль. Я пожала плечами и запихнула кусок в рот:

– Так как же ее нашли-то?

– В ночь с пятого дня буря была. В селе изрядно огороды потрепало, град валил с горох, да все с ветром, с ветром. Ну, я дома-то спряталси, потому как коли буря бушует - нос на улицу не кажи. Да только на следующий день люди говорили, что у нас тут еще цветочки были, за холмом в аккурат, где бабка ента жила, такое творилось!.. Деревья, бают, с корнем рвало, тучи такие, что хоть ночи и летние, а ни зги не видать было, все заволокло. А еще хохот стоял бесовской... Как утро-то наступило, наши угланы, жребий бросили, ишь перед девками бахвалились, кто пойдет, ну и сходили. Бежали оттуда потом, аж пятки сверкали, домой принесло их, всем селом настойками отпаивали.