– Скоро подойдет фотограф, чтобы сделать несколько фотографий.

– Фотографий?

Он открыл папку в своих руках и пробежался пальцем по первой странице.

– У меня ведь есть на это согласие ваших родителей. Вы...

У стоявшей позади него Антонии широко распахнулись глаза.

– Хлоя. Это Хлоя.
– Она послала мне умоляющий взгляд.

– Верно, - подтвердила я.
– Я Хлоя.

– Хорошо. Нашел. Спасибо.
– Он ушел.

– Прости, - извинилась Антония.
– Совсем забыла об этом дурацком соглашении, которое он сказал принести Хлое, когда я думала, что она будет моей моделью. Спасибо, что прикрыла. Фотограф просто сделает снимки для портфолио, который будет на стенде в магазине. Это ничего?

– Ничего.

Видимо, она мне не поверила.

– Всего пару снимков. В основном кадры крупным планом твоих глаз или губ. Никто тебя даже не узнает.

С кадрами крупным планом вряд ли что-то продашь. Но я ее поняла.

– Я не против, - уверила я.

Она сжала мою руку.

– Спасибо.

Оказалось, Антония не шутила насчет крупных планов. На протяжении всего занятия фотограф будто находился лишь в нескольких дюймах от моего лица, снимая каждый шаг Антонии, так что к концу занятия от вспышки я видела звездочки.

Как только все разошлись, Антония повернулась ко мне и облегченно выдохнула.

– Как же я рада, что все закончилось. В реальной жизни сложнее, чем на обучающей практике.

Я рассмеялась, потому что очень хорошо ее понимала. Во время реальной игры я всегда нервничала больше, чем на тренировке.

– Позволь мне в знак благодарности угостить тебя ужином.

– Звучит заманчиво, - улыбнулась я.

* * *

Домой я вернулась поздно, причем при полном параде (у Антонии не было салфеток для снятия макияжа, как у Эмбер), поэтому реально ощущала толстый слой тонального крема на своем лице и отяжелевшие от туши ресницы. К тому же, мои волосы были распущены, потому что я забыла взять резинку. Итог: домой мне нужно было попасть незамеченной.

Я тихонько шла по дорожке к дому. В окне рядом с входной дверью было темно, поэтому, расслабившись, я вставила ключ в замок и открыла дверь. Но не тут-то было. Развалившись на диване, Гейдж смотрел телевизор. Он взглянул на меня, кивнул и, едва отвернувшись к экрану, вновь устремил свой взор на меня, словно подвергая обработке мою личность.

– В моей голове только что пронеслись очень непристойные мысли о родной сестре, и теперь я чувствую себя ужасно.

Я слабо улыбнулась, извиняясь.

– Ты выглядишь по-другому.
– Он показал на свои волосы и лицо.
– Ты наносишь на лицо это дерьмо? Я же не должен волноваться, что ты по ночам работаешь на улице красных фонарей, верно?

Я скомкала свою толстовку и бросила в него. Так как его вопрос был риторическим, я молча продолжила подниматься. Зайдя в комнату, схватила пижаму и залезла в душ.

Под струями воды я яро стирала макияж, желая, чтобы он исчез. Дома эта другая часть моей жизни казалась такой чужой.

Выйдя из ванной, я нашла на своей кровати Гейджа и Натана, так что, естественно, закатила глаза.

– По-моему, она выглядит так же, - сказал Натан.

Гейдж покачал головой и указал на мое лицо.

– Ее волосы были волнистыми или что-то вроде того, а на лице было много, много косметики. Ее ресницы, губы и щеки...

– Гейдж. Вон.

– Я не уйду, пока ты не объяснишься.

– Блин. Это пустяки. Я просто была манекеном для макияжа.
– Я подумала о своем выборе слов и дурацком манекене в магазине Линды. Странно, но последнее время именно так я себя и чувствовала - словно все части моего тела сняли, а затем криво прикрепили обратно.

– Что?
– спросил Натан, а когда я не ответила, то обратился к Гейджу: - Что это значит?

– В смысле, моделью? Ты была моделью?
– спросил Гейдж.

– Не совсем. Я просто сидела, пока девушка делала мне макияж. А теперь валите, пока я вас не побила.

– Папа знает?

Я застонала.

– Нет. И ему знать не следует.
– Он умрет, если узнает, что я ему врала. Братья скептически на меня посмотрели.
– Могу ли я купить ваше молчание? Я дам каждому по пятьдесят баксов, если ни один из вас и словом не обмолвится об этом.