Все это отмечал своим мрачным взглядом капитан Серов. Несколько месяцев назад, получив ранение в грудь, при выходе из госпиталя он был признан ограниченно годным к строевой службе, и назначен на должность коменданта.

Особняк, стоящий отдельно на площади, капитан заприметил сразу и приказал занять его под комендатуру. Комендантский взвод быстро очистил здание и Серов, пройдя по этажам, с удовлетворением заметил, что при бегстве немцы не успели ничего сломать или испортить. Саперы проверили здание на предмет мин и комендатура начала свою работу.

Большой кабинет капитан присмотрел для себя. Ему понравился само помещение, стоявшая там мебель, картины на стенах и вид из окна. Единственное что он сделал, это собственноручно выбросил на помойку портрет Гитлера.

Первые дни прошли в сплошных заботах. Работы было много, и с некоторым неудовольствием Серов решал навалившиеся заботы. Сегодня с утра он почувствовал себя неважно. Разболелась рана, тянуло в груди, болела голова и капитан послал вестового в госпиталь за лекарством. От обилия бумаг рябило в глазах, и от нудной боли невозможно было сосредоточиться. Серов сердито откинул ручку, отодвинул бумаги, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Стало хорошо и покойно.

За шумом из-за окна и выкриков солдат во дворе, он решил, что легкий шорох сначала ему почудился. Открывать глаза было откровенно лень. Шорох повторился ближе. Серов нехотя, медленно открыл глаза.

Увиденное заставило его подскочить в кресле. Прямо перед столом стояла девочка. Она была одета в замызганное, поношенное светлое платье, которое ей было откровенно мало, на ногах рваные чулки, в руке девочка держала разбитые ботиночки. Отросшие, спутанные и грязные волосы закрывали лицо, и сквозь них просвечивалась бледная, белая кожа и большие темные глаза.

Капитан судорожно хватанул кобуру, не попадая по застежке. Ставшая мокрой ладонь, соскальзывала с пряжки. Трясущейся рукой, он наконец откинул клапан кобуры и выхватил пистолет. Взведя курок, выкинул оружие вперед и нажал на спуск. Гулко ударил выстрел.

Раздавшийся выстрел отрезвил Серова. Он опустил пистолет и едва дыша, опустошенный, стал рассматривать девочку, стоявшую перед ним.

– Дяденька....
– Раздался в тишине тихий голос.

– А? Что?
– Вскинулся в кресле Серов.

– Дяденька военный, а вы больше не будете в меня стрелять?
– Девочка откинула с лица волосы и робко посмотрела на него.

Капитан непонимающе посмотрел на девочку и перевел взгляд на свою руку, на оружие, которое тяжело оттягивало вниз руку. Серов разжал ладонь и пистолет выпал из руки, глухо ударившись об стол. Капитан несколько раз согнул и разогнул ладонь и вдруг принялся судорожно тереть её о китель, пытаясь стереть невидимую грязь.

Из коридора послышался шум, дробно простучали сапоги и в резко распахнувшуюся дверь ввалились солдаты, грозно выставив автоматы. Оглядевшись, один из солдат, пожилой, с вислыми усами и лычками сержанта на погонах, положил ладонь на автомат второго, пригибая дуло к полу. Свой автомат он закинул за плечо.

– Что случилось, товарищ капитан? Это вы стреляли?

Капитан молчал, глядя на стоявшую перед ним девочку.

– Товарищ капитан!
– Погромче позвал второй солдат.

– Погоди, Малишкин, не видишь - не в себе капитан.
– Пожилой сержант только сейчас заметил девочку.
– А ты откуда взялась?
– С удивлением спросил он.

Сержант подошёл к Аде и присел перед ней, с интересом разглядывая её.

– Я оттуда.
– Кивнула девочка на камин.

– Откуда оттуда?
– Переспросил он.

– Из камина.

Солдаты недоуменно переглянулись.

– А что ты там делала?
– Спросил молодой солдат.

Девочка обессилено опустилась на пол.

– Я там пряталась.
– Она помолчала и уточнила.
– От немцев.

– Послушай, Иваныч.
– Задумчиво проговорил Малишкин, обращаясь к пожилому солдату.- Девочка-то того....
– Он замолчал, подбирая слова.
– Похоже, тронулась...

– Да погоди ты.
– Перебил его Иваныч.
– Сначала выяснить надо, а потом выводы делать.
– Он присел рядом с Адой.
– Сколько же ты там пряталась?

Ада подняла на него глаза.

– Долго.
– Ответила она.

И заплакала. Тяжелые, крупные слезы медленно текли из её глаз по впалым щекам, и обрываясь, падали вниз. Она попыталась вытереть их замурзанной ладошкой, но только размазала грязь по щекам.

– Вот что, Малишкин, - выпрямился сержант.
– Давай быстро дуй в госпиталь, расскажешь там все главврачу - пусть пришлют доктора. А то видишь сам, как здесь все.

– А может...
– Вопросительно начал Малишкин.

– Не понял?
– Удивленно вздернул брови сержант.
– Выполнять!
– Резко отрубил он.