Сообщение о установлении комендантского часа.

"Запрещенное время для обитателей Климовска устанавливается после 22 часов и до 6 часов утра. Кто в это время будет на улицах либо площадях без специального удостоверения, будет казнен. Сегодня были наказаны смертью - 15 лиц. Кроме того, арестовано как заложников 65 лиц. Каждый житель Климовска, кроме своей со б ственной жизни, отвечает и за безопасность немецких вооруженных сил и ставит на карту не только свою со б ственную жизнь, но и жизнь всех обитателей Климовска...

Также, лица невышедшие на работу в "общественные дворы" или трудовую обязанность (для ремонта путей и др.) будут оштрафованы в размере 50 руб., или 25 розог, а в случае саботажа - расстрел".

Полевые части немцев, не задерживаясь в городе, ушли на восток, оставив небольшой гарнизон. Какое-то время люди жили своей жизнью, постепенно привыкая к новому порядку.

Отец продолжал работать в сапожной мастерской, мать все так же принимала заказы на пошив одежды.

В бывшем райкоме теперь была военная комендатура. Ворота укрепили, забор поверху обнесли колючей проволокой, а на все окна в здании поставили решетки. Об этом рассказал Сёмка. Его отец несколько дней работал там, устанавливая решетки и натягивая колючую проволоку, ремонтируя двери, окна и сантехнику.

У ворот стояла караульная будка, днём и ночью часовой прохаживался по ярко освещенному прожектором участку земли.

Постепенно жизнь в городе стала ухудшаться. Ввели комендантский час, по улицам зашныряли полицейские патрули, устраивая облавы и арестовывая людей. Многие из них не возвращались домой. Теперь, сидя вечерами за накрытым столом и ужиная, Левитины со страхом прислушивались к звукам, доносившимся с улицы. Иногда мать тихонько плакала, сидя в углу, а отец, присев рядом, негромко успокаивал её.

Однажды отца вызвали в комендатуру и вернувшись, он сел за стол и так долго сидел, опустив голову.

– Что случилось, Хаим?
– негромко спросила мама.

Отец ответил не сразу. Подняв голову, он пристально посмотрел на маму и перевел взгляд на детей, стоявших тут же.

– Сегодня в комендатуре повесили приказ. Все евреи, независимо от возраста, должны пройти регистрацию по месту жительства и носить на одежде отличительный знак - желтую звезду. Вот размеры.
– Отец швырнул на стол какую-то бумажку.
– Запрещено посещать публичные места, парки отдыха, скверы, спортивные площадки, на рынках и в магазинах можно бывать только в течении одного определенного часа в день. Хорошо хоть работать не запретили.
– Он тяжело вздохнул.
– И ещё нужно ходить отмечаться в комендатуре, так как запрещено покидать место постоянного проживания.

Мать застыла, прижав руку ко рту и пристально глядя на отца.

– Вот так.
– Отец уставился в стол.
– Дождались...

На следующий день мама вырезала и пришила всем на грудь и на спину желтые, шестиконечные звезды. И ещё у каждого на груди была пришита нашивка с адресом. Закончив, она посмотрела на детей со звездами и бессильно опустившись на стул, беззвучно заплакала, прижимая ладони к груди. Отец, хмуро натягивая куртку, подошел к ней, и присев на стоявший рядом стул, обнял, прижимая к себе. Они так сидели некоторое время, потом отец встал и ушел.

– Адя, - подергала девочку за рукав Ганя, - а мы теперь всегда так будем ходить со звездочкой?

Ада посмотрела на сестренку, и крепко прижала её к себе. Она понимала, что происходит что-то нехорошее, но не смогла найти нужных слов и только молча кивнула головой.

– А мне нравится.
– Заулыбалась Ганя.
– Мама так красиво пришила? Мама, - позвала она, - а можно я к Маше схожу, поиграю? Она мне обещала куклу свою показать.

Мама вытерла слезы, катившиеся из глаз, и улыбнулась.

– Конечно, Ганя. Только иди через калитку. Не нужно ходить через улицу.

– Хорошо, мамочка. А почему ты плачешь?
– Ганя подошла ближе и прижалась к маме.
– Тебе плохо? Тебя кто-то обидел?

– Да нет, доченька, все в порядке.
– Женщина улыбнулась.
– Какая ты у меня заботливая стала. Иди.

Она ласково поцеловала девочку в щечку и Ганя, радостная, выбежала за дверь. Какое-то время мама сидела на стуле, опустив голову и думая о чем-то о своем. Затем она встряхнулась, улыбнулась смотревшей на нее Аде, и, подхватившись, принялась за шитье.

Ада посмотрела в окно. Ей совершенно не хотелось никуда идти, хотя мальчишки звали её с собой, обещая показать что-то интересное там, в лесу. У нее из головы не шли слова, которые мама сказала Гане. О том, что не нужно ходить через улицу. Хлопнула калитка и Ада увидела отца, идущего к дому. Открылась дверь и отец вошел в дом, прошел по чистым половицам и тяжело уселся на стул.

– Что случилось, Хаим?
– Мягко спросила Анна.
– Ты сегодня рано.

– А все теперь.
– Равнодушно сказал отец, закуривая сигарету. Никогда раньше он себе такого не позволял, всегда выходя на улицу. Порывшись в кармане, отец достал и бросил на стол аккуратно сложенный вчетверо листок.
– Вот, - тускло сказал он, - здесь все написано.