– Ты слышал это, Иоганн? - Спросил молодой голос.

– Что именно? - Отозвался лениво другой.

– Кажется внизу кто-то ползает.

– Ну и что? Утром приедут саперы, подорвут все, завалят землей. И не будет никто больше ползать. - Говоривший зевнул, словно такая длинная фраза его утомила.
– Не ищи себе неприятностей, Ульрих, просто стой здесь и смотри, что бы еврей наверх не вылез.

Иоганну понравилась его шутка и он хрипло рассмеялся. Послышался скрип песка под удаляющимися шагами. Ада слышала, но не поняла ни слова из сказанного, кровь гулко стучала в ушах. Кровь была везде - на руках, на теле, ногах, лице, её длинное платье и чулки были в крови, вокруг лежали окровавленные тела. Голова кружилась от тяжелого, духмяного запаха крови. Слышалось жужжание мух, которые не могли летать и только ползали по трупам.

И тогда Ада поползла. Прочь. По телам людей. Она ползла дальше от того места, где слышала голоса. Подальше от людей. Медленно-медленно доползла до стенки и стала подниматься по ней. Она делала рукой ступеньку, упиралась в нее ногой и подтягивалась вверх, хваталась за корни кустарников, выступающих из стенок и ползла все выше и выше.

Наконец, сделав последний рывок, девочка ухватилась за куст, растущий на краю, из последних сил подтянулась и перевалилась через край. У нее ещё хватило сил заползти в высокую траву, растущую на краю, и она потеряла сознание.

Как долго Ада пролежала в кустах, на сырой, холодной земле, она не знала. Очнулась Ада от звука близких голосов, кто-то нудно и громко повторял какие-то слова. Девочка сильнее забилась в кусты и со страхом прислушалась.

– Лечь. Встать. Лечь. Встать. Лечь. Встать. Шевелитесь, еврейские свиньи. - Другой голос сказал что-то неразборчивое, и несколько мужчин сочно засмеялись. Послышалась шум, и громко закричала женщина. Крик оборвал пистолетный выстрел.

Аду трясло, и она не могла сказать от чего - от холода, или от этих криков. Она осторожно вылезла из кустов и, прикрываясь высокой травой, поползла прочь.

Девочка не знала, куда ей ползти, она только хотела оказаться как можно дальше от этого страшного места. Ада ползла и ползла, совершенно не понимая как это делать, только подтягиваясь на руках и отталкиваясь ногами. Небо стало светлеть, когда она пришла в себя и оглядевшись поняла, что сидит на дороге. Её взгляд заметался и остановился на куче мусора, за дорогой. Стремглав она бросилась туда, и стала судорожно зарываться все глубже и глубже. На голову Ада надела большую дырявую корзину. Через щели можно было видеть, что творится вокруг.

Солнце поднималось все выше и выше, и наступил день. Ада продолжала лежать, прикрытая грудой мусора. По дороге время от времени проходил люди, и тогда девочка замирала, практически переставая дышать. Она хорошо видела все через щели в корзине.

Один раз по дороге лениво протянулась группа солдат, взбивая сапогами до­рожную пыль. Через некоторое время они прошли назад, ведя под дулами винтовок двух мужчин и женщину. Один из мужчин, помоложе, был сильно избит и его руки связали за спиной телефонным проводом. Время от времени он оборачивался, и тогда один из конвоиров небрежно бил его прикладом.

Проходя мимо, мужчина повернул голову, пытаясь что-то сказать, но солдаты повалили его на землю и стали неторопливо и тяжело бить сапогами. Двое других охраняли второго мужчину и женщину. Наконец один из охранявших, куривший сигарету, что-то гортанно выкрикнул и солдаты нехотя отошли. Избитый с трудом поднялся с земли, его подтолкнули дулом винтовки и группа, не торопясь, пошла дальше.

Чуть позже по дороге прошли ещё двое солдат, и один из них вел на поводке собаку. Огромная, палевого цвета овчарка, туго натягивала поводок и чутко поводила головой по сторонам, время от времени втягивая воздух. Ада закрыла глаза, как будто это могло ей помочь. Когда она наконец осмелилась посмотреть сквозь щели, солдаты с собакой были уже далеко. Так постепенно прошел день. От голода и жажды, Ада начала бредить и терять сознание. Её голова тяжело клонилась вниз и она рывком вскидывала её наверх, каждый раз пугливо замирая, когда корзина начинала качаться.

Девочку клонило в сон, хотелось есть, но тяжелее всего было без воды. Она закрывала глаза и видела перед собой ведро воды, которое можно было пить. Открывала - ничего не было. Закрывала снова и видела речку, на которую они ходили купаться и много воды. Сквозь щели накинутой на голову корзины, пробивались косые лучи яркого солнца и жалили кожу лица.

Ада терпела. Ей очень хотелось вылезти и пойти прямо по дороге, но она вспоминала резкий стук пулеметов, влажное шлепанье пуль по телам, равнодушное лицо солдата, стрелявшего из пулемета и морозный озноб пробегал по её телу.

Постепенно солнце склонилось к горизонту, напоследок щедро разбросав свои лучи и залив пронзительным светом все вокруг. Природа, казалось, наслаждалась этим подарком. Наступил вечер и сумерки окутали землю. Ада стала осторожно разгребать мусор руками, сбрасывая его со своего тела.

От долгого неподвижного лежания все тело затекло и отозвалось нестерпимой болью в руках и ногах. Платье, пропитанное чужой кровью, высохло и затвердело, натирая кожу. Наконец девочка вылезла из-под кучи мусора, скинув с головы дырявую корзину. Она попыталась встать на ноги, но они отказались её держать и Ада рухнула на четвереньки. Девочка поползла прочь от этого места, тоненько и сипло подвывая от страшной боли во всем теле, голода и жажды.