Падая влево, за кусты молодой ольхи, успел заметить, что сержант и лейтенант, дружно рванули к густым зарослям на северной опушке поляны, как раз между тем местом, где засел я и теми кустами, где упал Зиновьев. Бежали они как-то странно - зигзагами, но довольно быстро, несмотря на тяжелые вещмешки за плечами. Опасались, видимо, чтобы им не ударили в спину. Но их товарищ, почему-то не стрелял, ни в них, ни в меня. Странно он себя ведет. Очень странно.

Зиновьева жалко. Почему он вылез из кустов? Опытный пограничник, ведь наверняка он их сразу раскусил. Как же так? И тут, я вспомнил про гранату, которую до сих пор крепко сжимал в руке. У меня теперь, было только одно горячее желание - во что бы то ни стало задержать этих "ряженых". До северной опушки поляны им оставалось пробежать еще метров двадцать. Недолго думая, левой рукой машинально, сунул наган с пустым барабаном за ремень, разбежался, как следует и отправил гранату вдогонку этим двум спринтерам. Сам, тут же упал на землю и закрыл голову руками, про себя считая секунды. Досчитал до семи, в недоумении поднял голову и посмотрел туда, куда зашвырнул гранату. Взрыва не было! Что за фокус? Бракованная что ли? Шпионы, как ни в чем не бывало, достигли кустов, на краю поляны и благополучно в них скрылись. Правда я успел заметить, что сержант припадает на правую ногу. Значит, я его все же достал, он теперь у нас "меченый", легче искать будет.

Моментально вскочив на ноги, первым делом посмотрел туда, где оставались еще два "товарища" из этой веселой группы туристов. Но они опасений, вроде как не вызывали, несмотря на наличие у них оружия, вели себя, пока, вполне прилично. За исключением раненого, который время от времени стонал. Второй, опустил автомат и молча, наблюдал за мной. В принципе, он меня здорово выручил. Если бы не его очередь, раздавшаяся как нельзя кстати, мне пришлось бы очень туго. Учитывая неразорвавшуюся гранату, я оставался с голыми руками против весьма опасного противника, в лице сержанта с ножом. Да и потом, у него был шанс. Он десять раз мог спокойно завалить и меня, и тех двоих, что смылись. Но он этой возможностью не воспользовался. Почему? Не знаю. Странные они какие-то.

Скрывшиеся лейтенант и сержант, когда поняли, что мы спутали им все карты и ситуация развивается не по плану, решили дать деру. Бросив на произвол судьбы своих, можно сказать, братьев по оружию. Скорее всего, им было просто наплевать на них. И тут, в моих мозгах начало понемногу просветлятся: скрывшиеся "отцы командиры", судя по всему, составляли костяк этой шайки и без этих двух оставшихся, могли свободно обойтись. Поэтому и бросили их без зазрения совести. Я так думаю, что если бы им были нужны эти двое, то лейтенант и сержант защищали бы их до конца и ни за что бы не удрали.

Все эти мысли, быстро пронеслись в моей голове и, не наблюдая агрессии, со стороны оставшихся на поляне агентов я, все же решил подстраховаться. Достав из-за пояса наган, сделал серьезное лицо и двинулся в их сторону. Странно, но один из них, тот, что остался целым и невредимым в этой заварухе, был даже рад тому, что все именно так закончилось. Не знаю, чему он там радовался, но факт остается фактом, когда я к нему подошел, он гад, улыбался. Хотя, почему сразу гад?

Насколько мне не изменяет память, во время боя ни он, ни товарищ его раненый, по нам огня не открывали. Или новички, растерявшиеся в боевой обстановке или сознательно не хотели стрелять по нам. Ладно, некогда сейчас в угадайку играть.

– Граждане диверсанты! Сдайте оружие! Ножи, пистолеты, гранаты, все что есть. Живо!
– стараясь говорить как можно строже, предложил я, этим двоим. И не дожидаясь, поднял с земли карабин раненого, а револьвер, сунул обратно за пояс.

Передернул затвор и сурово посмотрел на второго, который не переставал улыбаться. Я, честно говоря, даже сомневаться начал - а все ли у него с головой в порядке? Может он контуженый или оглох? Он как блаженный, продолжал улыбаться и сжимать в руках свой ППШ. Кто его знает, что там у него на уме? Так вот - улыбается, улыбается, а потом возьмет, как даст очередью. И привет горячий!

– Автомат говорю, давай сюда! Оглох ты, что ли?

Он, все так же, не переставая улыбаться, без слов, молча, протянул мне свое оружие. Как только я взял автомат, улыбка сошла с его лица, он сразу сдулся и радоваться перестал, видно до него начало доходить понемногу - в какую неприятную историю он влип.

Разоружив этих двоих и не обращая внимания на стоны раненого шпиона, я стал соображать, что же дальше делать: " - Жаль Зиновьева, хороший был парень, а погиб по-глупому. Зачем он из кустов вылез, ну кто его просил? И помощников что-то не видать". Не успел я так подумать, как вдруг вижу - из травы медленно поднялся Зиновьев и, пошатываясь, двинулся ко мне. Похоже, ему здорово досталось - левой рукой, он зажимал рану на правом боку. Через пальцы сочилась кровь, на гимнастерке расплылось темно-вишневое пятно.

Сержант, тяжело дыша, тем не менее, быстро оглядел поляну:

– Где они? Куда побежали?

– Ты ранен, Михаил, тебя бы перевязать надо!

– Куда они побежали? Их необходимо срочно задержать! Говори же!

– Вон туда они..., - я показал рукой направление, в котором скрылись вражеские, теперь, в этом не было ни малейшего сомнения, лазутчики.

– Вот суки, ушли, все-таки!
– огорченно констатировал сержант, плюнул и заковыристо выругавшись, дал по кустам, в которых скрылись диверсанты, длинную очередь из своего автомата.

– Да бесполезно это, - сказал я, - они уже умчались, не догнать. Не трать патроны, зря.

– Ну и где этот "спортсмен-разрядник"?
– раздраженно промолвил Зиновьев, - если соберусь помирать, обязательно его за смертью пошлю!

Повернувшись к двум оставшимся шпионам, он, видимо, решил устроить им допрос. Не отходя от кассы, так сказать. Тот, что был ранен в ногу, в ближайшее время, ничего умного сказать не сможет - потерял сознание. Придется трясти того, что улыбался. Может, хотя бы он разговорится?