Слезы настолько застилали его глаза, что мне уже даже не было видно радужек. Одна слезинка скатилась по щеке Дока, за ней по другой щеке тут же последовала вторая.

– Умом – д-да. Наверное. Н-но…

– Ты поступил верно, – твердо повторила я. – Ты должен в это поверить. Она верит. Так что прекрати себя корить. Мама очень тебя любит…

Это стало последней каплей. Теперь слезы покатились градом.

– Она так сказала? – спросил Док надтреснутым голосом, который напомнил мне, что он всего лишь маленький мальчик, а не сверхчеловеческий компьютер, на который иногда был похож.

– Ну конечно.

Разумеется, она этого не говорила, но, уверена, сказала бы, если бы не была так возмущена моей вопиющей некомпетентностью.

И тут Док кинулся мне на шею. Я потрясенно застыла в его объятиях.

Никогда не видела Дока таким взволнованным. Это было так на него не похоже, что я не знала, как быть. На несколько неловких секунд я застыла, боясь, что если пошевелюсь, то оцарапаю ему лицо какой-нибудь заклепкой на своей куртке. Но поскольку он и не думал меня отпускать, я в конце концов потянулась и неуверенно похлопала его по плечу.

– Все хорошо, – запинаясь сказала я. – Все будет хорошо.

Док проплакал еще несколько минут. Пока он, крепко вцепившись в мою шею, рыдал у меня на плече, я почувствовала, как в душе растет странное чувство. Что-то вроде желания защитить этого малыша.

Потом он наконец-то отодвинулся от меня и, смущенно вытерев глаза, промямлил:

– Извини.

– Нет проблем, – откликнулась я, хотя, само собой, это было не так.

– Сьюз, можно кое-что тебя спросить?

– Конечно, – ответила я, ожидая, что Док захочет узнать еще что-нибудь о матери.

– Почему от тебя воняет рыбой?

Пару минут спустя я ушла к себе. Меня немного потряхивало, и не только от эмоциональной реакции Дока на доставленное мной сообщение, но и еще кое от чего. Того, о чем я не сказала Доку и не собиралась рассказывать Джессу.

Это касалось момента, когда я обняла Дока, а с другой стороны кровати появилась его мама. Она посмотрела на меня и произнесла:

– Спасибо.

Мама Дока плакала так же сильно, как и ее сынишка. Только ее слезы, вдруг поняла я, были вызваны признательностью и любовью. Мне моментально стало неловко.

Учитывая, что вокруг меня рыдало столько народу, так ли уж странно, что у меня глаза тоже оказались на мокром месте? В смысле, да ладно вам. Я же всего лишь человек.

Но я правда терпеть не могу реветь. Лучше уж порезаться, или вырвать, или еще что-нибудь эдакое. Просто рыдания…

Ну, они хуже всего.

Так что вы понимаете, почему я не могла рассказать обо всем Джессу. Просто это было слишком… личное. Все произошло между Доком, его мамой и мной, и никакими клещами – даже если эти клещи будут в руках чересчур привлекательного призрака, который живет в моей спальне, – из меня нельзя было вытащить правду о том, что случилось.

Оторвав глаза от статьи, в которую слепо пялилась («Как узнать, любит ли вас в тайне парень». Ага, конечно. У меня такой проблемы точно нет), я украдкой глянула на Джесса.

– И все же, – широко улыбнулся он, – должно быть, у тебя сейчас хорошо на душе. Не каждый медиатор может собственноручно остановить убийцу.

Я перевернула еще одну страницу и пробурчала:

– Уж как-нибудь прожила бы без подобной чести. И я остановила его не собственноручно, а с твоей помощью. – Тут я вспомнила, что на самом деле к тому времени как появился Джесс, я уже держала ситуацию под контролем. – Ну, вроде того.

Но это прозвучало как-то невежливо, так что я неохотно добавила:

– Спасибо, что пришел.

– Как же я мог не прийти? Ты меня позвала.

Он где-то отыскал обрывок ленточки и теперь помахивал ею перед носом Гвоздика, который наблюдал за пляшущим концом с таким видом, словно хотел сказать: «Ты что, за идиота меня держишь?»

– М-м-м, я тебя не звала, понятно? Не понимаю, с чего ты это взял.

Джесс посмотрел на меня. Его глаза в лучах заходящего солнца, которые каждый вечер на закате безжалостно заливали мою комнату, были еще темнее, чем обычно.

– Я отчетливо слышал твой зов, Сюзанна.

Я нахмурилась. Все это было немного странно. Сначала миссис Фиске появилась, когда я о ней всего лишь подумала. А потом Джесс сделал то же самое. Вот только, насколько мне известно, я никого из них не звала. Ну да, я думала о них, но не больше.

Черт! Во всей этой ерунде с медиаторством скрывается гораздо больше, чем я подозревала.

– Раз уж мы завели об этом разговор, почему ты просто не сказал мне, что мама Дока называла сына Рыжим?