– Каков парень! А, Сережа?

– Да, парень что надо! Не сорвался бы с крючка! А то наша Маша...

– Ой, что ты такое говоришь! Про свою дочку! С крючка... Нет, милый, тут уже очевидна любовь.

– Да, в общем-то, и мне так кажется. И все-таки душа не на месте. Все так неожиданно!

– И романтично, как сказала Виола. Как думаешь, не перехватит она его?

– Да уж, Виолка девка - ой-ё-ёй! Сам бы...

– Но, но, но! Стареющий жеребчик!

– Я стареющий? Да мне только...

– хватит, я сказала! Иди уже спать. А я посуду приберу.

...Но ночь еще не была глубокая, и Игорь, не торопясь, вел обеих красавиц под руки. Виолетта вздохнула:

– Ой, чего бы я сейчас хотела, так это того, чтобы у моего дома меня не поджидал Степан.

– Ну, я думаю, он теперь уже не опасен, - предположил Игорь.

– Да я не в том смысле. Я даже еще опасалась, что он припрется прямо на наше застолье.

– Да, это он бы мог, - согласилась Маша.

– Ну что ж, девоньки, как говорил вам Сергей Петрович, вот такова у парня любовная страсть! Теперь и я буду переживать за вас, уже в Москве.

– И не выкинете нас из головы?
– задала Виола испытующий вопрос.

– Нет, не выкину. Как можно! Примчусь при первой же возможности.

– И увезете Машу с собой?

– Да, увезу, если она не будет против.

Маша молчала, мечтательно улыбаясь и глядя себе под ноги. За нее ответила подруга:

– Нет, она не будет против!

Возле Виолиного дома у калитки никого не было.

– Ну вот, а ты беспокоилась, - сказала Маша, не то удовлетворенно, не то расстроенно.

– Ну и слава Богу!
– тоже не с совсем ясным чувством сказала подруга.
– Все, милые! Я особо настойчиво не прощаюсь. Надеюсь, еще увидимся. Так что - пока!

Она юркнула за калитку, и обернувшись, послала воздушный поцелуй.

Всё! Маша и Игорь наконец остались наедине. Теперь они шли в обратном направлении, но домой не спешили.

– Так ты говоришь, Игорек, что влюбился в меня?
– спросила Маша после длительной паузы, во время которой в их сердцах трепетал избыток невысказанных чувств.

– Да, Машенька, я полюбил тебя с первого взгляда, еще там, на берегу.

– Но на Виолку ты так поглядывал!

– Поглядывал, а на тебя смотрел почти не отрываясь.

– Но было же видно, что она тебе нравится.

– Конечно, нравится! У нее так красиво порхали пальцы! Мне нравится замечать у женщин какие-либо их яркие особенности. Женщина вообще существо прекрасное. Но не в каждой все совершенно. Бывает иногда достаточно одного изгиба талии, чтобы восхититься ею. А чтобы восхищаться во всем - о!
– это редкость. Вдруг увидишь иногда в толпе лик Нефертити...

– а я не похожа на Нефертити...

– И не надо! Ты другая, но не менее совершенная.

– Совершеннее Виолы?

– Да! Совершеннее.

– А бывали у тебя более совершенные, чем я?

– Нет, не было у меня таких. Ты - само совершенство!

– Что-то мы с тобой совсем засовершеннились!

И они весело и громко расхохотались, заглушая восторженное биение сердец.

– Мне даже думается, Маша, что ты сегодня умышленно пригласила Виолу к себе, чтобы проверить меня, как говорится, "на вшивость".

Маша опять рассмеялась:

– Ну нет, милый! Виола сама не промах. Напросилась под предлогом обсуждения очередной пьесы.

Теперь и он снова рассмеялся:

– Вот оно что! Ну и славно! Зато все для нас теперь ясно. Так?

– Так, дорогой! Я тоже уже точно влюбилась в тебя. Ты успешно прошел испытание на вшивость.
– Она хохотнула.
– Ты - мой!

Они остановились, прижались друг к другу и слились в долгом страстном поцелуе.

– Ой, тут бабулек на лавочках не видно?
– спросила она потом слабым голосом, не отрывая щеки от его лица и не открывая глаз.

– Нет, милая. Бабушки давно спят. Да и вообще - счастливые бабуль не замечают!

Маша улыбнулась, заглядывая Игорю в глаза:

– Умеешь ты вовремя ввернуть что-либо из классики, переделав на свой лад!

Игорь тоже улыбнулся:

– Знаешь, мне начинает казаться, что это я после временного помутнения разума и потери памяти стал таким умным.

– Не прибедняйся! И давай не будем вспоминать недоброе.

– Давай. Мне прямо хочется запеть сейчас.

– Ну так спой что-либо!

– Но тогда точно бабульки попросыпаются.

– А ты потихоньку. Только для меня.