Она передала лист маме, а сама подошла к книжному шкафу, сняла с полки том Достоевского, покопалась в нем, раскрыла на нужной странице и протянула отцу.

– Папа, прочитай вот здесь.

Сергей Петрович прочитал вслух:

– "Смиренный игумен Пафнутий руку приложил". Вот оно что! Грамотный ты мужик, Ваня! У тебя, я гляжу, одни плюсы. Прямо идеальный. Даже подозрительно. Но вот расписывался ты, я понимаю, автоматически. И что, фамилию свою так и не вспомнил?

– Да вот на языке вертится, а произнести не могу!

Ваня даже весь как-то поежился болезненно, произнося эти слова.

– Ладно, Иван! Давай так. Я тебе дам еще один лист, и ты на нем напиши варианты своей фамилии так, как они тебе где-то там. представляются.
– И он повертел пальцем у своего виска.

– Да, конечно, давайте напишу!
– обрадовался Ваня.

Он быстро своим каллиграфическим почерком набросал на лист с десяток вариантов своей фамилии, все начинающиеся на В. Сергей Петрович пробежал варианты глазами, кивнул головой и сказал:

– Ну что ж! Мне теперь надо явиться на работу. А эти листы я возьму с собой. Мы там попытаемся разобраться. Иван! По закону я должен отвести тебя в участок. Но ты ведь невольно стал моим гостем. Нашим гостем! Ты производишь впечатление очень даже приличного человека. Да и мнению своей дочери я доверяю. А в случае чего, она сумеет за себя и постоять. Вместе с мамой. Так что оставайся у нас. А я постараюсь разузнать, что и как тут у нас с тобой произошло.

– Спасибо, папа! Мы, если позволишь, еще прогуляемся по городу. Может, Ваня сам что-то почувствует, вспомнит, узнает.

– Хорошо! Но если мне что-то потребуется уточнить у Ивана, я буду звонить тебе на мобильный.

– Договорились!
– радостно согласилась Маша.

А Ваня, переполненный волнением, встал, с улыбкой поклонился хозяину и хозяйке и заверил их, что и сам сможет защитить Машу в случае чего.

– Вот-вот!
– одобрил его слова Сергей Петрович.
– Верю! И надеюсь, что не разочаруюсь.

Когда он ушел, а Светлана Павловна отправилась на кухню, Маша с Ваней вышли на балкон. Отсюда открывался замечательный вид на реку, на необъятный луг и на лес вдалеке. Вниз по склону громоздились одна подле другой пышные кроны деревьев. Справа над густой массой крон возвышались голубые церковные купола. Золотые кресты на них сверкали, освещенные послеполуденным солнцем.

– Красиво тут у вас!
– вздохнув, сказал Ваня.
– Но не нахожу я здесь для себя ничего знакомого. Хотя похожих мест много. Я вот, кажется, бывал в пушкинском Михайловском. Там тоже прекрасный вид с веранды на Сороть и луга за нею:

За ними ряд холмов, и нивы полосаты,

Вдали рассыпанные хаты...

Овины дымные и мельницы крылаты.

Так, кажется? Маша, вот все такое вспоминаю, а место, где работаю и живу - ни в какую! Лица матери не могу вспомнить!

– Но, может, лица жены и детей?

– Опять ты об этом!

– Прости. Просто это самые близкие человеку люди, и о них легче всего вспомнить. Я так понимаю!

– Правильно понимаешь. А вот у меня нигде ничего не ёкнуло, не шевельнулось. Да и маму свою я, может, не случайно не помню! Вот такие дела...

Они с минуту постояли молча, глядя вдаль опершись локтями на перила. Затем Ваня вдруг пропел тихо и грустно только две строчки из известной песни:

– Я в весеннем лесу пил березовый сок,

С ненаглядной певуньей в стогу ночевал...

Маша насторожилась:

– Вань! Ты что-то вспомнил? Да? Говори скорее, развивай мысль!

Он криво усмехнулся:

– Да вот только песню и вспомнил, глядя вон на те луговые стожки.

– Ваня, но ведь это же не случайно! Даже если это не связано со стожком именно, то, может быть, с твоими жизненными потерями вообще. Может, у тебя еще до потери памяти что-то стряслось? Что и ошеломило тебя.

– Не знаю, что тебе и сказать... Я не помню, ночевал ли я когда-либо в стогу с ненаглядной певуньей.

И он нежно приобнял Машу. А она на этот раз не отстранилась.

На балкон вышла Светлана Павловна.

– Ну что, любуетесь нашим пейзажем? А в горсад не собираетесь сходить? Маша, мне надо сейчас сходить кое-куда.

В ее словах Ваня почувствовал озабоченность. Конечно, ясно же, что мама не хочет оставлять дочку дома одну с этим загадочным человеком!

– Да-да, Светлана Павловна, мы сейчас выходим!

– Ну, погуляйте хорошенько. Только уж не допоздна. А то мы с отцом не будем находить себе места.