На самом деле, про «стратегическую банку с кофе» Эдварду когда-то рассказал Ал, а Алу, в свою очередь, поведал о ней секретарь фюрера Филипс. Филипс тоже не знал, где она хранится, знал только, что она есть, и что будто бы это «счастливая» банка, сохранившаяся у Мустанга с академических времен, и подсыпает он туда традиционно только самый дешевый кофе.

Эдвард устало потер лоб, посмотрел за окно, где садилось рыжее солнце. Поскорее бы уже приехать. Майерс, министр, конечно, будет рычать и топать ногами, что Эдвард сорвался с места… ну и хрен. Все равно все знают, что МЧС — особое министерство, а Особый отдел, который возглавляет Эдвард — особый в квадрате. Подчинен лично фюреру.

— Скажите, что за город этот Нэшвил? — вдруг подала голос помощница Эдварда.

До сих пор она сидела молча, не желая, видимо, мешать его размышлениям, но, очевидно, два часа в полной тишине — для нее стало многовато.

— Я там давно не был, — пожал плечами Эдвард. — Раньше был — дыра дырой. Но с тех пор почти двадцать лет прошло.

— А…

— Кстати, Элисия, ты успела хоть матери позвонить до отъезда?

— Конечно. Спасибо, Эдвард, — девушка улыбнулась. Улыбка у нее была материнская, а глаза, умные, проницательные — отцовские. Эдвард изрядно колебался, когда три года назад миссис Хьюз попросила взять ее дочь в свою «команду». Просьба к нему была своеобразным внутрисемейным компромиссом: Элисия настаивала на том, что непременно хочет в действующую армию, а мать, естественно, об этом не желала и слышать. Ну и в результате — Академия Внутренней Службы и назначение в МЧС. Эдвард слегка опасался, не будет ли обвинений в кумовстве, но по зрелому размышлению решил плюнуть — и не прогадал. Адъютантом Элисия оказалась незаменимым: спокойная, цепкая, надежная. К тому же с совершенно лучезарным характером. Все работники Особого отдела на нее буквально молились.

Вот, скажем, был случай…

Так… Надо заняться делом. Эдвард уже знал за собой появившуюся последние два месяца страсть к воспоминаниям — и знал, что их надо опасаться, как огня. Потом. В другой раз. Позже.

— Элисия, ты с собой захватила отчеты Кингсли и Паоло?

— Захватила, — она кивнула. — Так и думала, что вы захотите их просмотреть. Только здесь свет плохой.

— На зрение я пока не жалуюсь. Давай-ка их сюда.

На зрение он действительно не жаловался: даже удивительно, если учесть, что всю молодость только и делал, что читал книги при первой же удобной (и неудобной) возможности.

Элисия достала из-под скамейки объемистую сумку и вытащила оттуда две картонные папки. Одну толстую — педанта Кингсли; другую, еще толще, Кармен Паоло. Последняя, лучшая Эдвардова оперативница, терпеть не могла и не любила писать отчеты, а посему ее доклад всегда изобиловал необработанными статистическими данными, кучей неразобранных фотографий и тому подобным. Можно было ругать ее и делать хоть по три выговора в квартал — как об стенку горох. Впрочем, результат всегда выдавала стопроцентный.

..Когда-то лучшими в отделе считались они с Алом. И втыки за неаккуратность получали по полной программе (особенно Эдвард). Потом Эдвард стал замначальника, и настрадаться от недовведенных до ума отчетов пришлось уже ему (не в последнюю очередь из-за этого он и напросился в свое время на эту миссию с эсерами). А теперь, вот уже три недели, Эдвард был начальником отдела (хотя, по всей логике, его после такого потрясающего провала полагалось бы разжаловать в рядовые… а с другой стороны — документы достал? Организацию прижал?.. Ну, национальный герой, как всегда… выть хочется от такого героизма). И о самостоятельных эскападах ему, видимо, предстояло забыть. Уволиться, что ли, и заняться свободным художеством? Вот хоть детективное агентство открыть…

Только зачем?.. Какой смысл, на самом-то деле?

Ладно, отчет. Думай об отчете. Вот он, пожалуйста, черные буковки на белом фоне… «Протокол исследования места происшествия…» Епрст! Опять!

— Элисия, пометьте, пожалуйста, послать инспектора Кингсли на недельные языковые курсы. Если не пойдет — оштрафуйте.

— Хорошо, — Элисия послушно черкнула что-то в своем блокноте.

Эдвард углубился в работу. Он не обращал больше внимания не на закат за окнами, не на темноту, которая своевольно вошла в купе через квадратное окно и расположилась, как у себя дома… не отреагировал, даже когда Элисия включила свет, только промычал что-то одобрительно. Часа за два он продрался сквозь отчет Кингсли, еще часа два разбирался с отчетом Паоло. После чего пришел в хорошее расположение духа, даже начал насвистывать.

Элисия тем временем читала маленькую книжечку в газетной обложке. Книжка представляла из себя дамский роман на кретском, но, если бы Эдвард спросил, Элисия не моргнув глазом ответила бы, что знакомится с новыми положениями оформления документации. Она очень тщательно поддерживала свое реноме идеального работника, а кретского Эдвард все равно не знал.

— Лихо, — сказал он Элисии, когда закончил. — Девочка молодец. Если бы еще имела хоть минимальное уважение к начальству — цены бы ей не было.

Элисия улыбнулась, но улыбку спрятала за книжку. Ей прекрасно была известна цена этих слов из уст Эдварда.

— Надо будет рассказать Алу, когда вернемся, пусть посмеется… — так же весело продолжил Эдвард и осекся.

И улыбка Элисии погасла.

— Извините… — Эдвард положил бумаги на сиденье, встал, и вышел из купе в коридор.

— Я соберу листы? — спросила Элисия вдогонку. — Мы через двадцать минут прибываем.

— Конечно, — ответил Эдвард негромко. — Конечно, соберите.