Леру его бестолковые философствования раздражали - желудок урчал, а пустыми фразами сыт не будешь.

– Самокритика - признак зрелости ума, - провозгласила она безрадостно.
– Кто вас осчастливил, не выяснили?

– Отчего же. Выяснил. Я с самого начала имел определённые подозрения. Только это мне тоже не поможет.

Лера не пожелала разгадывать загадки. Не хочет говорить толком - оно и к лучшему, пусть сам в своих проблемах варится. Она вернулась к насущному.

– Ладно, я пойду за продуктами. Где, говорите, магазин? Три квартала?

– Три или четыре. От калитки налево.

– Я помню.

– Вот и отлично.

– Амулеты точно работают?
– остановилась она в дверях.

– Не могу ответить.

Лера и сама поняла, что спросила глупость. Она вообще давно бы уже ушла, не затевая глупых разговоров, если бы ее не тревожило состояние её мужа. Александр был каким-то потерянным. С виду он казался равнодушным, как обычно, но за этим равнодушием больше не крылось спокойствия. Нет, за ним чувствовалась пустота, как будто он вместе с силой потерял уверенность в себе и желание бороться.

Он вроде бы ходил, говорил, что-то делал, записки вот изучал, но Лера не чувствовала в его действиях прежнего напора. Словно Александр все это продолжал по инерции, а когда и этого не останется - не будет ничего. И ее спасение накроется медным тазом.

– А как проверить? Вы же владелец. Подскажите.

– Их активировать надо. То есть, нужен тот, кто нашлет на тебя заклинание. Тогда и узнаешь.

– Огромное спасибо, - сердечно сказала Лера.
– Надеюсь, до этого не дойдет. Я же быстро - десять минут, и дома.

...Вернулась она спустя двадцать минут. Преодолев все трудности - поиск продуктовой лавки, выбор еды, обратный путь, и умудрившись обойтись без приключений, Лера первым делом занесла продукты в кухню и отправилась в спальню переодеваться. Каково же было ее удивление, когда она застала Александра все в той же задумчивой позе около окна.

– Голову не напекло?
– поинтересовалась она, направляясь к шкафу.

– Что?
– рассеянно переспросил он.

– Ничего. Мне переодеться надо. Будьте добры.

Александр кивнул и вышел. Лера по привычке переодевалась быстро, сменив благообразные юбку и блузку на свободного покроя майку и штаны. Одолженные у мужа амулеты она аккуратно сложила в тумбочку, решив не возвращать - еще пригодятся. А поскольку за один поход в магазин Лера не смогла бы утащить провизии на месяц вперед, да и в планах стояло посещение родителей, можно было смело предполагать, что пригодятся они в скором времени.

В следующий раз пара встретилась, как ни странно, в кухне. По взгляду Александра Лера поняла, что в этом месте он не бывал уже очень давно, если вообще когда-либо.

– На завтрак у нас яичница с колбасой. Или каша молочная. Что будете?

– Мне все равно, - ответил он, и Лера вздохнула.

Нет, раньше, когда он был сволочью, но сволочью, умеющей постоять за себя, он ей импонировал гораздо больше.

– Вы никогда не думали о том, чтобы узнать, живы ли ваши родственники?
– спросила она, чтобы хоть как-то его растормошить.

– Нет, - сказал он коротко.
– Зачем?

– Затем. Все-таки вы не чужие друг другу.

– Не чужие. Но только по крови. Мы и до моего ухода за Грань не слишком тесно общались, насколько я помню.

– Родители?

– Нет в живых.

– Печально.

– Я их почти и не помню, так что не стоит.

По мнению Леры, это было вопиющей бесчувственностью и неуважением к тем, кто подарил тебе жизнь, но спорить она не стала. Пока она потрошила пакет с покупками, Александр умыкнул палку колбасы, отгрыз кусок и теперь сосредоточенно жевал. Причем, как показалось Лере, вместе со шкуркой.

– Хмм...
– этим неопределенным звуком Лера заменила грубое "Обалдел?! Это моя колбаса!"

– Есть хочется, - развел руками Александр.

Это стало последней каплей. Лера подбоченилась и, угрожающе глядя на мужа, заговорила:

– Уважаемый Александр, вы вообще имеете представление о том, что хорошо, а что плохо? Вас в детстве мать - пусть ангелы берегут ее душу - чему-нибудь толковому научила? Что за манеры?Что за детский сад? Почему вы считаете, что можете делать все, что вам вздумается? Почему бы не проявить толику уважения ко мне, да и к себе самому? Мало того, что ваше ко мне отношение, мягко скажем, вызывает у меня желание надавать вам по физиономии, так вы еще и правил поведения элементарных соблюдать не в состоянии. Что это значит - я есть хочу? Кому до этого есть дело? Оставьте в покое колбасу и идите мыть руки. Или еще куда-нибудь идите, не мешайтесь под ногами ради богов.