Неожиданно Сергей Владимирович поднял голову и взглянул меня. Остро и пытливо. Усталости во взгляде, как и не бывало.

— По поводу писателей, Старик. Все просто. Задай себе только один вопрос. Единственный. И постарайся сам себе честно на него ответить. Кому это нужно?

— В смысле?

— Древнейшая аксиома нашей профессии — ищи, кому выгодно. И писателей она касается не в меньшей степени, чем резидентов иностранной разведки, пусть даже и замаскированных под мирных тётушек. И неизвестно еще — кто опаснее. Уловил?

— Вроде бы…

— А знаешь, как изображали в Европе Ивана Грозного на карикатурах?

— Как? — захлопал глазами я, охреневая от этой лекции не к месту.

— Как монстра со звериной головой, сидящем на горе трупов. Чтобы детей пугать Царем-Иваном. Пять веков назад. И до сих пор ничего не поменялось. Вот и думай, кому это выгодно. А ты говоришь, «писатель… Сталин… нет человека…».

Шеф поднялся с койки:

— Все. Поговорили. Теперь отдыхайте. Завтра много работы.

И направился к выходу из палаты. А Ирина многозначительно щелкнула меня поносу.

Вот так!

Чтобы не зазнавался… историк…

С раннего утра я уже был в яхт-клубе.

Ждал у входных ворот на солнцепеке, когда подъедет на своем драндулете Ричард. Озвученные ночью события занозой саднили в усталом мозгу. Не прибавляло оптимизма и ощущение некоторой бестолковости предстоящих действий. Короче, настроения не было.

Зато, гордый сын великого американского народа сегодня изволили-с пребывать в чудесном расположении духа, которое не испортилось даже после сообщения о смерти Михалыча. В преумножение моей глухой досаде, интурист воспринял эту новость довольно-таки равнодушно.

Слугой больше, слугой меньше…

Говнюк!

Нет, он конечно по-сорькал, как положено, на все лады. Изобразил демонстративную скорбь на бессовестной физиономии, сокрушенно покачивая своей кудрявой бестолковкой. А минут через десять, скорей всего, уже на веки вечные забыл о неприятном для его благополучия событии. Пытался даже шутить, улыбался и радостно щурился на утреннее солнышко в предвкушении очередной крабьей охоты. Война войной, а обед по распорядку…

Начиная злобно закипать от негодования, я благоразумно оставил его в одиночестве у ворот яхт-клуба. А сам, не особо торопясь из вредности, отправился на яхту за маской с ластами. Ключи я вчера так и забыл отдать переполошенному Кочету, и поэтому чувствовал себя уже почти владельцем этого морского транспортного средства.

Народу на территории по утреннему времени было мало. Воздух радовал свежестью и ядреным запахом соли. Ленивые волны с тяжелым плеском нехотя облизывали заросшие водорослями ступени пирса. В пронизанной солнечными лучами толще воды игриво метались стайки мальков. Идиллия. Я даже засмотрелся, на миг забыв о раздражении…

— Эй, мальчик! Ты чего тут болтаешься?

Дадут разве расслабиться?

Вообще-то, этого военного в морской офицерской повседневке я заметил давно. Как чувствовал, что привяжется — поэтому специально шел ближе к пирсу, оставляя предполагаемую помеху за корпусами вытащенных на берег яхт. А он, смотри каков — специально прошел вперед на свободное место и устроил засаду. Стратег… мамин. Наверное, очень сильно хотелось покачать права.

Кто у нас тут? Так. Мичман. Молодой толстячок. Похоже, первого года выпуска. Скорее всего, блатной, раз пригрелся на службе в яхт-клубе. И еще, потому что сейчас находится не на занятиях, где должны быть офицеры и мичмана в утреннее время. Сачкует, стало быть. Ага!

— Тебе, тебе говорю! Чего на территории объекта делаешь?

«Объекта!». Ни много, ни мало. Поймал нарушителя секретного «объекта»! Подходит в вразвалочку, всем видом излучая самоуверенность безнаказанной власти.

Безнаказанной ли?

— Кто? Я? — включаю «микро-дурачка», задрав голову на грозного собесеника.

— Ты-ты! Кто пустил на охраняемый объект?

Упивается, просто ситуацией. Бдительный и всемогущий страж. Забыв, наверное, по малому сроку службы правило про хитрую… гайку.

— Никто не пускал. Папа послал, — говорю испуганно, — порядок навести на… яхте.

— Чего? Какой папа? На какой такой яхте?

— Да, вон на той, черной, адмиральской, — машу в сторону «Ориона», — папа сказал, чтобы к приезду НАЧПО там все блестело. Как у кота… Я пойду?

— Стой! Какого НАЧПО?

— А я знаю? Папа со службы позвонил, сказал взять ключи из парадки и вынести с яхты пустые бутылки, — я невинно трясу ключами перед носом мичмана, — говорит, НАЧПО сегодня лично индюшить будет на берегу по шхерам, каких-то СУНДУКОВ ему не хватает для…ммм… забыл слово…авто-метки?

— Ав-втоном-мки, — медленно выговаривает быстро бледнеющий «сундук», — А п-папа у нас к-кто?

Я пожимаю плечами.

— Никто. Петров. Вице-адмирал. Он где-то на улице Воронина работа…ет.