Гриммюрграс чувствовал себя неуместным за этим столом, хотя на самом деле неподходящей была несчастная девушка с ее безответным чувством и попытками найти сострадание там, где получить его она никогда не сможет. Намного милосерднее было бы сейчас, наконец, сказать ей, что ее брат и сестра скорее поймут печаль, связанную с провалившимся экспериментом, нежели с проигранными любовными сражениями. И к своему сожалению, Гриммюрграс не знал, как намекнуть на это Фаннару, а Фанндис по-прежнему оставалась в стороне, хотя и кидала косые взгляды на брата, после чего странно ухмылялась. Поэтому Оуск продолжила рассказывать о своих злоключениях, прибегая ко всем известным ей маневрам, способным, казалось бы, растопить любое ледяное сердце, но главный слушатель оставался непреклонным.

– - Послушай, сестрица, -- внезапно произнес Фаннар, прервав ее рассказ на середине, -- нам давно пора кое-что прояснить. Я полагал, что разыскав нас с Фанндис и определив наше близкое с тобой родство, ты составила себе труд узнать о нас хотя бы несколько основных моментов. Судя по всему, нет. Иначе бы ты знала о наших с Фанндис отношениях ко всякого рода любовным игрищам. Поскольку каждый...

Он не договорил, прерванный недовольным вскриком Фанндис:

– - Эй!

Занятый размышлением о незавидном положении Оуск, Гриммюрграс только теперь заметил, что поднявшийся в заведении шум явно не признак возрастающего веселья посетителей. Та самая группа молодых жителей трущоб, которую он хорошо запомнил, уже не просто громко спорила: двое ее участников стояли на ногах, решив подкрепить словесные аргументы кулаками. Их слишком близкое расположение привлекло внимание Фанндис, заставив насторожиться. Ссора выходила слишком жаркой, а их столик оказался в опасной близости от эпицентра.

– - Думаю, нам стоит...
– - хотела было предложить Фанндис.

Не успела.

Первый же удар в челюсть уронил одного из парней на нее, и хотя тот тут же отшатнулся, выплюнув извинение вперемешку с ругательством, спокойствие было нарушено. Гриммюрграс не успел подняться на ноги и прикрыть Оуск, как оказался чуть ли не в центре непонятного хаотичного движения. Он не мог определить, сколько людей участвуют в драке: казалось, желающим выпустить пар был каждый третий. Им не оставалось ничего иного, как попытаться выбраться наружу прежде, чем попадут под удар. Где-то в стороне завизжала девица, послышался звон бьющейся посуды, а потом снова ругательства. Оуск, дрожа всем телом, прижималась к Гриммюрграсу: верная политика, такую хрупкую девушку могло смести в считанные секунды, а если бы она упала, ее наверняка бы затоптали. Гриммюрграс хотел уже кивнуть друзьям, что следует продвигаться на выход, когда Фаннар с криком: "Стоять, дегенерат!" -- бросился за кем-то, кого сам Гриммюрграс не разглядел. Он замер, ошарашенный, не ожидавший, что Фаннар способен на что-то подобное.

– - Профессор?
– - пискнула Оуск, и Гриммюрграс вспомнил, что не один и отвечает за безопасность девушки.

Быстро оглядевшись, он заметил, что Фанндис тоже исчезла. Но пропала не только она. Портфель с его рукописью! Неужели кто-то, прикрывшись суматохой, решил его ограбить? Кражи в Норзуре происходили лишь в трущобах, и Гриммюрграс об этом знал, но он все равно не мог поверить, что кому-то потребовалась его рукопись. Или же Фанндис прежде, чем покинула заведение, захватила портфель?

– - Идем, -- шепнул он Оуск и тоже направился к выходу, оберегая девушку от случайных ударов. В том, что близнецы в состоянии постоять за себя, он не сомневался.

Уже на улице Гриммюрграс спросил у все еще дрожащей спутницы, в порядке ли она, но та смогла в ответ только кивнуть. Впрочем, этого было достаточно. Гриммюрграса волновало куда больше другое: ему не удавалось найти взглядом электромобиль, друзей тоже нигде не было видно.

– - Как ты добралась досюда?
– - спросил он Оуск как можно мягче.

– - У меня...
– - начала отвечать она, но голос сорвался. Всхлипнув, девушка сделала глубокий вдох и повторила попытку: -- У меня электромобиль.

– - Где он?

Она указала.

Конечно, сажать ее за руль в таком состоянии было нельзя, а Гриммюрграс лишь в общих чертах представлял, как управлять машиной. Оглядев улицу еще раз, он подбадривающе улыбнулся Оуск.

– - Ты не против ночной прогулки?

Она не возражала.

Глава 2

Животные мудры -- об этом помнит каждый, выходящий в степь с копьем или луком. Их мудрость отличается от мудрости человека, закон в стае не такой, как закон в хэимели, но глуп тот охотник, что считает себя умнее животного.

Зверя приходится убивать, чтобы прокормить семью. Зверя приходится убивать, чтобы защитить хэимели. Но чтобы сразиться со зверем, нужно стать достойным.

Животные не просто охраняются Ваитюрами, они -- частицы Ваитюров, воплощения их замыслов, а потому они обладают мощью Ваитюров, хитростью и порядочностью: каким бы опасным ни был зверь в бою, ни один из них не нападал на хэимели, если не был голоден или если люди сами не напали на его стаю. И потому нельзя было убивать зверя ради забавы и без позволения Ваитюров. Ваитюры защищали звериные стаи и могли увести их подальше от дерзких охотников, но они же защищали и людей, не позволяя животным нападать на хэимели, если только того не требовалось ради спасения самих животных или наказания людей.

Прежде чем выйти в степь, охотники подходили к жрецам и просили назвать достойных. Только выбранные Ваитюрами имели право взяться за оружие. Затем отобранные охотники закрывали глаза и представляли зверя: вспоминали все качества, которыми он обладает, примеряли их на себя, подмечая свои слабые стороны и сосредотачиваясь на сильных. А потом произносили клятву:

– - Мы выходим на битву с достойным и достойно завершим ее.

Хитрить на охоте не запрещалось, поскольку зверь и сам хитер. Хитрость -- это проявление своего ума в противовес уму соперника. Можно выслеживать, устраивать ухищренные ловушки, но никогда не нападать со спины. Малодушным нет места на охоте.