– Нет. Обычный крест, сваренный из железных труб. И надпись: «Инженер Ю. М. Семецкий, 1897–1939». Рядом с ней возникает ощущение, будто город пропал, что его нет вообще, только лес кругом, до самого края мира. Но, когда мы держались за руки, я ощущал почти то же самое – будто мы с городом в разных пространствах.

– В разных фильмах, – вспомнила Анечка.

– Да, наверное. На могиле инженера Семецкого я проделывал забавный фокус. Я пробовал сам управлять случайностями, не чувствуя давления города. И у меня получалось. Мне кажется, что получится и сейчас, когда мы с тобой просто сидим в одной комнате.

– А что за фокус? – опасливо спросила она.

– Вот если десять раз бросать монетку, сколько раз выпадет «орел»?

– Не знаю, – пожала плечами Анечка. – Наверное, поровну.

– Верно. По статистике так и должно быть.

Он подбросил монетку, поймал и звякнул о стол.

– «Орел».

Затем пять раз подряд он снова выбросил «орла», потом две «решки» и два «орла».

– Восемь раз. Почти как там. Но там у меня получалось и девять, и десять. Я даже понял, от чего зависит количество выпаданий. Если хоть на миг усомнишься в собственных возможностях, монетка падает, как попало. Но если не бояться, если верить, то получается. Может, люди смогли бы летать или проходить сквозь стены, если бы не считали, что это за пределами их возможностей.

– Бр-р-р-р! – качнула головой Анечка. – У меня ощущение, будто я под гипнозом. Как в цирке, когда работает очень умелый фокусник.

– Могу это ощущение еще усилить, – усмехнулся Сергей. – У меня есть несколько странных фоток.

– Ты не показывал.

– Ну так смотри.

Он достал из шкафа пластиковый альбомчик. Анечка раскрыла обложку и замерла от неожиданности.

– Вообще у меня на карте обозначены подозрительные места. Аномальные, – сказал Сергей. – Те, где получались странные снимки. Потом я на этих местах снимал снова, уже специально. Фотку, на которую ты смотришь, я сделал совершенно случайно. Кажется, ничего необычного?

Анечка с трудом пожала плечами, стараясь не выдать нахлынувшего на нее ошеломления. На снимке, во дворе возле клуба на Шестнадцатой линии, стояла красная «Нива», а в ней сидел Лесик с эфирным детектором на голове.

– Мне нужно было просто снимать виды белой ночи, – пояснил Сергей. – Я отыскал живописный дворик и не сразу заметил, что в машине кто-то есть. Только когда проявил пленку, обратил внимание, какая штуковина у водителя «Нивы» на голове.

– Может, это просто прибор ночного видения? – Анечка не придумала ничего лучшего, чем прикинуться дурочкой.

Ее порадовало лишь то, что Сергей не начал снимать чуть раньше, когда она сидела рядом с Лесиком в этой машине.

– Ты права, – кивнул Сергей. – Эта штуковина действительно похожа на инфракрасный прибор, с какими мне приходилось работать. Но это совершенно другое устройство. Я показал снимок кое-кому из спецов-электронщиков, и он заметил, что блестящие трубки на шлеме очень напоминают коаксильные кабели, применявшиеся в высокочастотной аппаратуре семидесятых годов. Для ночного зрения это не нужно, там совсем другой принцип.

– А для чего нужно? – Анечка решила выяснить, как далеко зашел Сергей в своих изысканиях.

– Ты слышала о кирлиан-фотографии?

– Нет.

– Это способ съемки в высокочастотном поле. На снимках, сделанных таким образом, можно запечатлеть ауру человека и странные объекты, напоминающие бесплотных существ.

– Каких? – севшим голосом спросила девушка.

– Бесплотных. Я могу предположить, что они состоят не из вещества, а из сложно организованных энергетических сгустков. Или сверхлегких частиц вроде лептонов.

– То есть, по-твоему, в этот прибор можно увидеть призраков?

– Совершенно верно, – без тени усмешки кивнул Сергей. – Или какие-то невидимые обычному глазу процессы. Скажу больше: место, в котором сделан этот снимок, находится совсем рядом со Смоленским кладбищем. Тебе это не кажется подозрительным? Думаю, что человек, сидящий в машине, как-то связан с нашим врагом.

– Откуда такой вывод? – напряглась Анечка.

– Если некто управляет случайностями, то есть невидимыми процессами, то у него должны быть приборы, позволяющие отслеживать изменения.

Выводы Сергея Анечку озадачили. Если вечером она собиралась рассказать ему об Институте и своей службе в нем, то сейчас это уже не казалось хорошей затеей. Поначалу ее останавливало отсутствие вещественных доказательств, в число которых флейта явно не входила, теперь же насторожила возможная реакция Сергея. Если рассказать ему об эфирном детекторе, не заподозрит ли он Анечку в связи с врагами? Доказательств обратного у нее тоже не было. Наверное, лучше будет ничего ему не говорить. Может, позже, когда все уляжется.