– Разве ты не чувствуешь… – начал он, но услышал, как на пол выплеснулась вода.

Когда он выскочил обратно, Анечка уже стояла на пороге открытой двери. Пасмурный свет мягко очерчивал ее фигуру.

– Я скоро! – крикнула Анечка и побежала вниз по гулким ступеням подъезда, сжимая в руке флейту.

Сергей вошел в ванную. Выключил воду и задумался. Вода покачалась и замерла.

Стало тихо, шаги на лестнице смолкли. В соседней квартире зазвонил телефон, словно из другого мира – тянул и тянул настойчивые трели. В конце концов звонок оборвался, будто лопнула в пространстве незримая нить.

Анечка нервничала. Трамвай ехал, как назло, медленнее обычного и слишком долго простаивал на остановках и перекрестках. А на такси не осталось денег. Хотя деньги как раз можно было бы одолжить у Сергея. Или неудобно пока?

Она уже и сама не была уверена, стоило ли ей ехать.

Нет. Она все решила. Она уже знала, что не может бросить Сергея. Но и с Денисом нужно было решиться на что-то серьезное, на подвиг, как в сказке. Победить врага или спасти друга. Странно, теперь эти слова казались двусмысленными. Можно ведь по-разному спасать. Можно спасти на пожаре, а можно не бросить, не уехать, и спасти его для себя. Иногда это тоже подвиг. Да и врага победить можно по-разному. Можно убить, а можно просто вычеркнуть из собственной жизни. А можно сделать так, что он накажет себя сам.

Трамвай плелся, как огромная, тяжелая черепаха, колеса бились о стыки, словно перепуганный сторож колотил в пожарную рынду. Тревога нарастала, Анечка с трудом могла усидеть на месте. Но теперь ее страх приобрел реальные черты – стало ясно, что оставлять Сергея одного все же не следовало. Господи! Если враг был агрессивен вчера, то с какой стати он оставит Сергея в покое сегодня? Надо скорее вернуться!

Она вскочила и побежала к дверям. Выйти на первой же остановке! Но Анечке вдруг показалось, что кто-то с улицы пристально смотрит на нее. Она резко повернулась, но по тротуарам, поглядывая на тучи, брели лишь безразличные прохожие. Наверное, будет дождь.

И все же кто-то всматривался в ее лицо, она даже уловила насмешку в этом взгляде, струящемся ниоткуда. Лишь глянув в отражение вагонного стекла, она поняла, что взгляд – ее собственный. Точнее, не ее – будто кто-то, как тогда, в ванной, пристально смотрел из-за ее глаз. И в этом взгляде сквозила столь ободряющая уверенность, что все прежние страхи показались необоснованными.

Стало немного спокойнее, и Анечка уговорила себя не поддаваться панике, спокойно съездить к Денису, отдать флейту и скорее вернуться. Надо вырабатывать в себе волю.

Трамвай неожиданно замер, немногочисленные пассажиры зароптали. С неба сорвались первые, очень мелкие капли дождя.

– Впереди дорожные работы! – сказал в микрофон вагоновожатый. – Кто спешит, лучше воспользоваться троллейбусом. Здесь простоим минут десять-пятнадцать.

Анечка выскочила на дорогу и тут же с ужасом замерла – чужой взгляд усмехался из всех отражений, из окон, из витрин и даже из стекол машин.

– Что со мной? – испуганно шепнула она, борясь с желанием запустить камнем в ближайшее стекло.

Из-за угла во двор въехала милицейская машина, неожиданно, как в каком-то ужасном сне. Анечка не совладала с собой и бросилась в ближайший переулок, побежала, почти не разбирая дороги, только стараясь выдерживать направление к дому Сергея. Разумнее было бежать к лептонной двери базы, но сейчас логика не руководила ее действиями. Просто Сергей казался ей сильнее всех сил Института вместе взятых. Это был ее собственный волшебник Ветер, и он всегда, всегда приходил на помощь.

Сзади взревел мотор, колеса с визгом рванули асфальт.

«Господи, помоги», – подумала Анечка и тут же вспомнила, как Сергей подбрасывал пятак.

Она сжала флейту в руке, изо всех сил представила, как врывается в узкую арку, через которую не проехать машине, и тут же увидела щель между домами.

Анечка проскользнула в нее и пронеслась через двор, неистово желая заскочить в подъехавший трамвай, но трамвая на улице не оказалось. Девушка бросилась через дорогу и ударилась обо что-то настолько твердое, что от удара из легких выбило воздух. В глазах потемнело. Она рухнула на дорогу и несколько раз перевернулась, с ужасом слушая истошный визг тормозов. Но флейту не выпустила.

В боку разлилась немыслимая боль, но Анечка стиснула зубы, вскочила и перебежала дорогу, скрывшись за углом ближайшего дома. Вслед ей лился поток отборной водительской ругани.

Потом она забежала в какой-то тупик, но не стала возвращаться, а полезла через забор, сунув флейту за пояс джинсов. Забор был старый, шершавый, она ободрала руки и оцарапала подбородок, пока перелезала через него. Зато по другую сторону ей подвернулся трамвай. Но он закрыл двери прямо перед ее носом.

– Гад! – погрозила она ему вслед кулаком, не обращая внимания на укоризненные взгляды прохожих.