Словно бы услышав Пашкин дружеский совет, золотистый летательный аппарат плавно тронулся с места и, заложив идеальный полукруг над одним из островных архипелагов, величественно удалился на северо-запад.

– Направился, дрянь такая, в сторону Мутного Леса, - сноровисто выворачивая из лодочного тела пластиковые уключины, уточнил педантичный Иван Палыч.
– Вполне возможно, что ещё встретимся. Да и не один раз.

– Значит, мы не повернём назад? Экспедиция продолжается?

– Конечно, продолжается. Настоящего аномальщика локальными трудностями и хлипкими преградами не испугаешь. Ну, как матёрого гусара...м-м-м, сам знаешь чем.

Раздался бодрый перестук, производимый каблуками резиновых сапог, и на берег выбежал взволнованный Женька Петров.

– Рыжий, там это..., - сквозь сбившееся дыхание принялся бормотать парнишка.
– Хрень непонятная.... Наших девчонок нет нигде. А этот - только головой изредка кивает, болезненно морщится и мычит что-то неразборчивое...

– Заканчивай частить. Говори, пожалуйста, толком. Что за - "этот", который мычит?

– Серёга Подопригора. Постоянно морщится, болезненно вздыхает и мычит. А кривой шрам на его физиономии, который ещё совсем недавно был тёмно-фиолетовым, преобразовался в краснокирпичный. Практически в терракотовый.... Вот. Доклад закончен.

– Всё понял, - поднимаясь на ноги, заверил Пашка.
– Оставайся, Жека, здесь. Помоги нашему Профессору разобраться с лодкой. А я - в лагерь. Будем, что называется, посмотреть...

Подопригора сидел на земле, метрах в пятнадцати от палаток, привалившись спиной к высокому гранитному валуну. Чуть в стороне печально дотлевал-дымился костерок. Лицо Сергея было мёртвенно-бледным, глаза крепко зажмурены, ноги разведены в стороны, руки свисали по бокам безвольными плетьми, из уголка слегка приоткрытого рта медленно вытекала вязкая слюна, а шрам на лице, действительно, отливал медной краснотой.

Рядом с неподвижным телом начальника метеостанции, бестолково суетясь, причитала Валентина:

– Ну, Сергей, перестань! Что с тобой? Открывай глаза! Давай, я тебе слюну оботру и по щекам похлопаю? Так лучше? Может, на тебя водичкой попрыскать? А?

– Отойди-ка, Валюша, в сторону, - попросил Назаров и, выждав несколько секунд, рявкнул: - Рота, подъём! Оправляться, умываться, строиться! Готовиться к намеченному марш-броску по пересечённой местности! Майор Подопригора, вам что, требуется отдельная команда? Погоны плечи жмут? Встать немедленно, сукин сын!

Подействовало. Сергей с трудом приоткрыл отёкшие веки, вымученно улыбнулся и, запинаясь, спросил:

– Откуда, Рыжий, ты узнал, что.... Ну, что я из армии уволился...э-э-э, в майорском звании?

– Догадался. По характерным повадкам. И, понятное дело, учитывая твой возраст.

– Логично.... А армейские команды и выражения? Где набрался? Ведь, говорил, что в российской армии не служил.... Наврал?

– Ничуть ни бывало. Не служил, - усмехнулся Пашка.
– Просто много фильмов посмотрел. В том числе, и про российскую армию. "ДМБ", например, другие аналогичные. А ещё вволю начитался книжек, вышедших из-под бойкого пера Сан Саныча Бушкова.... Давай, майор в отставке, рассказывай, что тут у вас происходит. Где Наташка и Лизавета?

– Лес рубят.

– Чтобы построить надёжный плот и на нём плыть на наши поиски?

– Так точно.

– Это Птичка придумала?

– Она самая.

– А с тобой, отважный провожатый аномальщиков, что случилось?

– Не знаю, Рыжий, - устало прикрыл веки Подопригора.
– Вдруг, понимаешь, поплохело. Ни с того, и ни с сего.... Общая слабость. Руки и ноги сперва стали ватными. А потом, наоборот, потяжелели - словно бы налились свинцом. Озноб бьёт. Сердце выпрыгивает из груди. Голова кружится. Виски ломит. Ну, и так далее. Знакомые, в общем, симптомы. Уже приходилось сталкиваться.

– Симптомы - какой болезни?

– Тропической болотной лихорадки.

– Вот же, блин горелый!
– возмутился Назаров.
– И чего этим грёбаным тропикам понадобилось от нас? Сперва тропические глухие кайманы изгрызли всю надувную лодку. Теперь, вот, тропическая лихорадка прицепилась...

Затрещало, и из ракитового кустарника выбрались Лизавета и Натка, тащившие на плечах длинное сосновое брёвнышко.

Заметив вернувшихся товарищей, Птичка скомандовала:

– Стой, раз-два. Аккуратно, без суеты и спешки кладём жердь на камушки. Молодец, Лизка, - а освободившись от поклажи, тут же бросилась вперёд, восторженно вопя на всю округу: - Павлик! Ура! Нашёлся! Ура!

Подбежала, подпрыгнула, крепко обняла Назарова, оплетя его ноги своими, и звонко чмокнула в небритую щёку. Впрочем, уже через пару секунд она одумалась, спрыгнула на землю, отошла на пару метров назад и, смущённо отводя глаза в сторону, пробормотала:

– Это в том смысле, соратники, что я очень рада вашему возвращению. Ну, и всё такое прочее.... Рассказывай, Рыжий, где вас черти носили. Мы уже не знали, что и подумать...

Но поговорить не удалось.

– Что с тобой?
– уставившись круглыми от ужаса глазами на начальника метеостанции, запаниковала Лизавета.
– Серёжа, Серёженька! Очнись! Как же так? Почему? Когда мы уходили, у него была только слабость и головокружение. А сейчас? Жар, капельки пота выступили на лбу, глаз не открывает. Похоже, что потерял сознание.... Ой, щека - вместе со шрамом - дёргается! Назаров, морда наглая, твоих ревнивых рук дело? Признавайся.... Валька, беги в палатку! Принеси белую сумку с тёмно-синей горизонтальной полосой, у меня там аптечка. Живо! Серёженька...