– Змеи, вокруг одни змеи. Они холодные и скользкие.
– Неотчётливо шептал про себя больной.
– Холодные. Глаза как чёрные стёклышки. Ничего не выражающие глаза. Без мыслей. Без чувств. Как много вокруг змей.

Мастерового передёрнуло. Его руки, выглядывающие из рукавов кургузого, больничного халата покрылись мурашками.

– Ну что ты? Успокойся.- С сожалением посмотрела на него Света.
– Мы прогоним всех змей. А если не уйдут - убьём.

– Нет! Их слишком много!
– Вскрикнул больной.
– Очень много! Весь мир захватили змеи. И вы - тоже они! Только одели на себя человеческую шкуру. Видели, как змеи выползают из своей кожи? А я видел, как они вползают в человека. Они заползают в него и поедают его изнутри. И всё! Человека больше нет! Остаётся только змея. Она, так же ходит на работу, так же воспитывает детей. Только это уже не человек. Это змея. Она уже не человек. Она ничего не чувствует. Она не умеет сопереживать. Не может принять чужую боль. В мире всё больше и больше змей. Вы тоже змеи?

– Ну какие же мы змеи? Мы люди.
– Светлана ещё приблизилась к больному, взяв его за руку, стала гладить по голове.
– Я - человек. И ты - человек. А змей здесь нет. Я их прогнала. Не бойся, они больше не заползут к тебе.

– Ты тёплая, - расслабившись, улыбнулся Мастеров, - и мягкая. Змеи не бывают тёплыми. Они противные на ощупь. Ты человек? Женщина?

– Да, я - человек. Я - женщина, - продолжая поглаживать больного, подтвердила Светлана.

– У меня тоже когда-то была женщина. Наверное.
– Мечтательно проговорил Мастеров.

– А друг у тебя был?
– Спросила девушка.
– Помнишь? Ты давно, давно, когда ещё не было змей, дружил с одним арабом? Мустафой?

– Мустафа? Помню! Он плохо говорил по-русски. Я его учил.
– Это были первые осмысленные слова, услышанные от пациента.

– Он сейчас очень хорошо говорит по-русски. Благодаря тебе.
– Продолжала утешать Мастерового Света.
– А помнишь? Мустафа прислал тебе глиняную табличку?

Мастеров попробовал отстраниться от девушки. В его глазах снова промелькнуло недоверие. Но та, удержала его и стала ещё более нежно поглаживать по голове, при этом обращаясь к Никите:

– Я не могу ничего увидеть в его мыслях. Они словно калейдоскоп, каждую секунду перескакивают, меняются связи, мыслеформы. Его мозг сломан.

– Вы тоже змеи!
– Подхватился Мастеров.
– Вы пришли меня пытать! Вы пришли узнать о моей тайне!

– Нет, мы не змеи.
– Остановила ладонь на затылке больного девушка.
– Ты же сам сказал, что я тёплая. Разве змеи могут быть тёплыми?

– Правда. Змеи всегда холодные. И снаружи, и самое страшное, внутри. Но их стало так много... Я боюсь!

– Не бойся. Я же обещала? Мы прогоним змей.

– С тобой хорошо, - закрыл глаза Виктор, - теперь я хочу спать.

– Ну всё!
– Прервал этот бессмысленный разговор Василий Иванович.
– Я же вас предупреждал? Он невменяем.

Никита со Светланой не стали спорить, смысла в этом действительно не было. Виктор Мастеров, был человеком, даже не больным. У него был полностью разрушенный мозг. Когда они уже выходили из палаты, Виктор, неожиданно для всех, подскочив с кровати, кинулся к Свете. Оказавшись рядом, он схватил её за руку. Никита хотел вмешаться, но девушка остановила его.

– Пятьсот шестьдесят семь, восемьсот шестьдесят три. И потом, четыреста сорок семь, две тысячи восемьсот пятьдесят девять.
– Произнося эти цифры, в глазах Мастерова на мгновение проскочила искра разумности.
– Убейте всех змей, вы обещали.

Вернувшись на свою койку, он снова стал нести бессмыслицу о захвативших мир пресмыкающихся.

Встретившись после посещения лечебницы, Никита передал Игнату с Вадимом, всё, что им удалось узнать.

– Что бы ни означали эти цифры, - заключил Идаров, - они должны иметь значение. Готов спорить, называя их, Мастеров был в себе.

– Хорошо. Я попробую выяснить.
– Пообещал Вадим.
– Мы пока остаёмся здесь?

– Наверное, да.
– Ответила Светлана, - вдруг это код банковской ячейки, или камеры хранения.

Света с Никитой не стали скрывать от друзей своей связи и поселись в одном номере. Поздно ночью, повернувшись к девушке, Никита спросил:

– Свет, а ты действительно мысли читаешь?

– Нет, для этого у меня таланта маловато, так, образы вижу. И то, расплывчато, как в тумане. Общую суть уловить получается, а подробности теряю. Дедушка говорит - это от того, что нет ведьмы, которая бы меня научила.

– И мои прочитать можешь?

– Могу, но не стану.
– Погладила его по щеке девушка.

– Почему?

– Глупый, неужели не понимаешь? Это же, как копаться в чужом телефоне. Или в женской сумочке. Или по карманам. Мерзко и грязно. У человека должно быть собственное пространство. Свободное, от чужого присутствия. Такая - "приватная зона", где он хранит секреты.

– А я бы, тебе позволил.
– Взял с тумбочки сигарету Никита.

– Ну что может быть проще? Просто будь честен со мной. Это лучше, чем копаться в чужой голове.