На проселочных дорогах теперь снова можно было встретить людей с детьми и небольшим багажом, переселенцев. Среди них был и плотник. Его старший сын умер от насморка, стало быть, с голоду. Жена была снова беременна. Никлас Цандер не оглядывался назад.

В одной из групп, которые отправились в путь на рассвете, был и легионер. Он знал, что никогда больше сюда не вернется. В последний раз горит костер в лесу, дым стелется понизу между стволами, звучат голоса в тумане, выпадает роса ясным июньским утром. Он возвращался в свой африканский сон.

Al-hamdu 'illahi rabbi 'l-alamlna ’r-rahmani ’r-ra-himi [62] .

Цандер нанимал людей. Община продала ему древесину. Новость распространилась по деревне с быстротой молнии.

Кранц узнал об этом от брата. Он шел к Эрвину Молю: они пригласили его на ужин. А брат возвращался со смены. Увидев Кранца, он засмеялся. Впервые с тех пор, как Кранц выехал, брат смеялся, увидев его.

— Ну, как тебе нравится? — спросил он. — Община продала Цандеру древесину. В понедельник он нанимает людей. Что, неужели ты этого не знал? И Эрвин тебе ничего не сказал? Да ведь он уже целую неделю ведет переговоры с молодым Цандером. — Эвальд Кранц рассмеялся.

— Если б ты знал, над чем ты смеешься, — сказал Кранц.

— Над выражением твоего лица, — воскликнул Эвальд Кранц.

— Над своей нищетой ты смеешься, вот над чем.

— Ты все прекрасно понимаешь, — сказал Эвальд Кранц. — Жаль, что тебе не разрешают больше проводить денацификацию. Это была роль словно специально для тебя. Ты сидишь, а мы стоим перед тобой. Мы грешники, а ты судья.

Кранц зашагал дальше. Видимо, Эрвин собрался сообщить ему эту новость сегодня, поэтому и пригласил. Внезапно Кранц повернул назад.

Но передумал. Пусть все-таки Эрвин сам расскажет ему об этом.

Ему открыла Эльфрида. Они сразу поняли, что он уже все знает.

— В совете общины все висело на волоске, — сказал Эрвин.

— И поэтому дело обстряпано втихомолку, — возмутился Кранц.

— Нам нужна работа, — возразил Эрвин.

— Да вы бы хоть сели, — предложила Эльфрида. — И не глядели бы так друг на друга.

— Нам нужна работа, а он, видите ли, надулся как индюк, — бросил Эрвин.

— Не смей так говорить с ним! — вдруг закричала Эльфрида. — Если бы не он, ты сегодня здесь не сидел бы. Кто вытащил тебя из каменоломни, кто тебя кормил, пока ты снова не смог держаться на ногах?

— Мы восстановили Цандеру фабрику, — сказал Кранц. — Теперь он получает ее от нас в подарок. Но самый большой подарок преподнес ему ты. Как ты думаешь, что еще они с нами сделают?

— Бог мой, да вы же друзья! — воскликнула Эльфрида. — Вспомните все эти годы.

— Я ухожу, — отрезал Кранц.

В понедельник все они стояли в машинном зале перед стеклянной конторкой, в которой сидел Цандер, покорно встали в хвост и дожидались, пока до них дойдет черед. Все молчали. Очередь медленно продвигалась. Выходящие из конторки поспешно удалялись, а новые, входившие туда, теряли дар речи.

Кранц тоже стоял в очереди.

— Ну, вот мы снова вместе, — сказал Цандер, когда он вошел. — При первом же удобном случае я вас вышвырну, вы это знаете.

— Конечно, — ответил Кранц.

— Как только фабрика начнет работать, я удалюсь на покой. Моему сыну кажется, что он умнее всех, но ему еще придется понять, что всегда найдутся два-три таких человека, которых он не сможет купить.

— Именно так, — согласился Кранц.

— Последние дни вам было нелегко. Я часто вспоминал вас, — сказал Цандер, ухмыляясь.

— Могу себе представить.

На следующий день Кранц встретил Ханну.

— Я все равно уеду отсюда, — сказал он, — Не сразу, конечно, но скоро. Сначала я снова получу налоговую карточку, а потом уже уволюсь по собственному желанию. Вы были в Гамбурге? Я слесарь. Знаете, сколько зарабатывает слесарь? И я никогда не буду никем другим, только слесарем. Поехали со мной? — Он рассмеялся. — Я слишком долго прожил в этой деревне. Я слишком долго прожил у матери. Конечно, партия захочет, чтобы я остался здесь. И, несмотря на это, я уеду. Одни мечтают хорошо пожить, другие мечтают о хорошей жизни. Поехали со мной? Здесь ты сможешь стать разве что преуспевающей владелицей экспедиторской фирмы. Ну, что скажешь? — Он опять рассмеялся. — Хаупт тебе не подходит. Он сводит тебя с ума, чтобы не сойти с ума самому. У меня здесь был друг, его зовут Эрвин Моль. Но вчера он уехал. Просто смылся. Ничего не сказав. Я пришел к нему, а его нет. Взял и уехал. Смешно, правда?

— Ну что ж, — сказала Ханна, — всего хорошего. Будь счастлив. Я в самом деле желаю тебе счастья.

У нее тоже состоялся разговор со старым Цандером. Она заговорила с ним возле почты.

— Совсем недавно я вспоминала вас, — сказала она. — Речь шла о вашей коллекции оружия. Видимо, знаменитая коллекция. А разговор начался с того, что мой знакомый показал мне охотничье ружье, трехстволку, старинную, прекрасно отделанную серебром.

Ханна описала любимое ружье Цандера, охотничье ружье его деда, которое подарил ей на прощанье Уорберг.