Он поклонился.

– Ваше Величество.

– Сам знаешь, – сказал я, – кому можно доверять, кому нет. Думаю, то, что случилось, даже в чем-то лучше… Знаем, кто чего стоит.

Он поклонился.

– Ваше Величество, с вашего разрешения начну немедленно. Как только получу от вас последние ценные указания и выйду из кабинета.

– Вы их уже получили, – ответил я. – Действуйте.

– Насколько…

Я прервал:

– Пока что мы не стеснены никакими парламентами, так что можем проводить меры по повышению уровня нашей жизни быстро и решительно.

– Все понял, Ваше Величество. Именно этот пустячок и хотел уточнить.

Снизу доносится голос, долетел звонкий смех. Я насторожился, это кто там еще, вышел в сопровождении молчаливого сэра Жерара на внутренний балкон и ощутил, что брови лезут на лоб.

В главном зале дефилируют, прогуливаясь, степенные лорды, хотя преобладает молодежь, юные женщины в сопровождении строгих воспитателей или родителей, общаются, собираются в пары, кружки…

Я изумился, повернулся к сэру Жерару.

– Кто эти сумасшедшие?.. Они все должны быть в главном флигеле!

Он пожал плечами.

– Либо полные дураки, либо такие хитрецы, что и себя перехитрят.

– Либо инакомыслящие, – сказал я с досадой. – Должны поступать наперекор родителям. Те все у Кейдана, а эти вот демонстрируют…

Он указал кивком на двух молча наблюдающих за собравшимися лордов.

– Но не все молодые. Вон те двое…

– Завидев юных бунтарей, – сказал я, – всегда находится старый волчара, что возглавит их, превращая стадо в стаю, и сумеет использовать этих молодых энергичных дураков в своих интересах. Потому пусть Альбрехт установит за обоими наблюдение.

– Будет сделано, Ваше Величество.

Я вернулся к столу, но Жерар не уходил, я поднял голову.

– Что-то еще?

Он кивнул.

– Да, Ваше Величество. Вам стоит пройтись разок через зал.

– На хрена?

– Это называется утренним выходом, – объяснил он. – Придворные ждут. Иначе пойдут слухи, что король Ричард нездоров или мертвецки пьян… Уж и не знаю, что лучше. Разве что мертвецки пьян, потому что нездоров?

– Вот свиньи, – сказал я зло, – а я-то думал, король – это король!

– У всех свои роли, – пояснил он и перекрестился. – Свободен только Господь Бог.

– Нужно быть ближе к Господу, – ответил я и тоже перекрестился. – Ладно, разомнем задние конечности.

В кабинете Альбрехт с задумчивым видом перебирает бумаги на моем столе, я проговорил страшным голосом:

– Шпион? На кого работаете, граф?

– Пока на вас, – ответил он, – Ваше Величество, чему сам не перестаю удивляться. Это я при моем благоразумии… Вот эти земли можете вычеркнуть или перенести в другой список. Только что пришли новости, что и они в руках наших удалых… викингов, как вы их называете?

– Как я их только не называю, – буркнул я. – Хорошо, подумаем, кому их передать. Следуйте за мной, граф. По дороге учиню вам допрос с пристрастием.

– Ногти рвать будете? – спросил он опасливо.

– Кое-что придумал и пострашнее, – ответил я зловеще.

– Господи… что?

– Работать заставлю, – пообещал я.

Он охнул.

– Как… работать? А для чего Геннегау, этот город греха захватывали?

– Успеете побесстыдничать, граф, – ответил я сурово. – Может быть, успеете.

Мы прошли коридор и начали спускаться по лестнице, а внизу в зале прогуливающиеся придворные моментально начали перестраиваться, как вышколенные военные, даже дамы встали в две шеренги, между ними красная ковровая дорожка, что ведет к выходу, там мне делать вроде бы нечего, но придется пройти, уже слышу, как ехидно подхихикивает Альбрехт.

Из шеренги кланяющихся придворных быстро выдвинулась молодая женщина и присела в низком поклоне, выступив на полшага, неслыханное нарушение придворного этикета.

Я остановился.

– Леди… Сильвиния? Сильвиния Безансонская, урожденная Блуа, из рода Сен-Тристан… и что-то там еще. Что-то случилось?

Она вскинула на меня взгляд, полный мольбы, лицо бледное и заметно исхудавшее.

– Ваше Величество…

Я поморщился.

– Да жив он, жив!.. Просто еще пока что в далеком королевстве Сакрант выполняет особое задание государственной важности. Даже общегосударственной, потому что я как бы общегосударь в некоторой мере, если смотреть не слишком пристально и вообще лучше не всматриваться.