Разбившись на пары, чеченцы подползли к стоянке русских. Они не смотрели на огонь костра, чтобы сохранить ночное зрение… Они вовремя нашли и обезвредили сигнальное устройство казаков — почти невидимую в темноте леску и подумали, что казаки начинают учиться. Все шло, как надо… пока все не пошло кувырком…

То ли третий, то ли четвертый казак поднял тревогу. Чеченцы бросились бежать… каждый из них знал, куда он должен бежать, и каждый из тех, кто их прикрывал, тоже знал, что делать. Казаки, потеряв пять или шесть шевронов, на удивление быстро свернули преследование. Оно и понятно — горы шуток не любят, тут можно и шею свернуть. Это не чеченские пацаны, которые тут с детства лазали…

Встречу назначили в густых зарослях орешника… сам по себе цепкий, с ломкими ветвями он служил отличной сигнальной системой, на случай, если кому-то придет в голову подкрасться к чеченцам вплотную. Все новые и новые чеченцы ныряли в орешник, где заранее были проделаны ходы, и ползли на четвереньках к месту сбора.

— Ну?

Вместо ответа Адам, невысокий, но быстрый и проворный, как змея, показал Салману свой шеврон и протянул сорванный у врага. Закинув голову к небу, по-волчьи завыл, празднуя одержанную победу…

— У-о-у-у-у-у…

— Тихо. Услышат…

— Пусть сунутся.

— Может, еще сходим…

— Нет. Князь скажет…

Салман пересчитал шевроны. Их было шесть, а они потеряли пока двоих. Шесть к двум — неплохое соотношение, хотя могло быть и лучше.

Чеченята обменивались впечатлениями после налета, отхлебывали из фляжек.

— Ты чего ему рот не заткнул…

— Здоровый…

— А я за дерево, он бежит — хрясь! А я к нему…

— А я извернулся… меня так дед учил. Он с казаками по-настоящему воевал…

— Завтра добьем…

— Надо что-то другое придумать. Завтра как бы нам самим не попасть…

Салман взглянул на часы — хорошие, со светящимися стрелками, подаренные на двенадцатилетие. Время сбора вышло.

— А где князь? — спросил он.

— Я унижен…

Полковник горных стрелков Мадаев неотрывно смотрел на стоящих перед ним навытяжку двоих пареньков — один среднего роста, но с военной выправкой, второй — неуклюжий, огромный, как трактор, не знающий, куда деться…

На обоих шевронов нет.

— Как это произошло?

— Мы не услышали их. Это были пластуны.

Казачьи пластуны. Этого только не хватало…

— Сколько?

— Трое.

Мадаев поморщился. Без князя шансы выиграть призрачные, не говоря уж о том, что княжеский шеврон стоит пяти рядовых. Стае нельзя без вожака.

— А ты куда смотрел?

Салим упорно смотрит в землю…

— Его придушили, — отвечает за него Арсанукаев, — что-то вроде пастушьего лассо.

— Ха вьен тьен дойл! — не сдерживается Мадаев. — Клянусь Аллахом, я не вынесу такого позора. Откуда у них лассо?

— Там остался Адам… — сказал Аслан, — и Салман. Они поведут людей.

Но оба знали, что это неправда. И Адам и Салман относятся к разным тейпам, хуже того — к враждующим. Поведут-то они поведут, вопрос в том, куда…

Они уже понимали, что поиск в лесу проигран.

Стрельба. Одна из основных дисциплин, в стрельбе сильны и чеченцы и казаки, многие из которых — пластуны. Все понимали, что в стрельбе наверняка и решится, кто победит на этот год. Проиграв стрельбу, чеченцы наверняка сломаются.

У обоих народов были давние традиции стрельбы. Причем стрельбы снайперской. В России — снайпинг начал развиваться только в двадцатом веке и почти что с ровного места. У русских почти не было винтовок, их считали баловством, гладкоствольное ружье более универсально и добычливо в лесу. Даже армейское нарезное оружие переделывали в гладкоствол — так называемые «фроловки». И крупного зверя тоже били пулей гладкоствольного ружья. В России не было гор. Мало было настоящих дистанций — например в степи, не перерезанной деревнями и перелесками. Искусство дальней стрельбы не было востребовано.

Но вот казаки…

Казаки даже не были русские, ни один казак не считал себя русским и на вопрос о национальности гордо отвечал — казак. Казаки жили на юге, вблизи гор, степей, и вот тут дальний выстрел был как раз востребован. Было тут и вот что: казаки считались военнообязанными, потому армейская нарезная винтовка была неотъемлемой принадлежностью любого казачьего дома. Умели казаки и стрелять, но особенно пластуны. Пластуны вообще не умели промахиваться — патроны стоили дорого, а они покупали их за свой счет. В засадах, на пограничных заставах росло и мастерство.