К моему изумлению, Август не стал возражать.

— Делла, ты ведь знаешь, что такое пресса, особенно любительская. Люди не могут поверить, что я способен разоблачить изменника потому, что он преступник, а не поличным мотивам. К несчастью, такой видимый личный мотив у меня есть — ты. Ты не была причиной, нет. Хотя именно ты дала мне стартовый толчок. Я знал, что Энстон подонок, но имел весьма слабое представление о том, что происходит в его округе. Узнал, фактически, только благодаря тебе. Если бы на твоем месте оказался кто-то другой, кто угодно, было бы то же самое. Но здесь сложилась деликатная ситуация: мой ассистент — одна из жертв. Поэтому я не привлекал тебя к этому расследованию вообще.

— Август, дураку понятно, что ты попросту не имел права этого делать.

— Дураку, может быть, и понятно. Но мне пришлось бы иметь дело с людьми умными и проницательными, которые привыкли повсюду видеть интриги. Стоило один раз упомянуть твое имя в связи с тем процессом — и твоя ужасная история оказалась бы в прессе. Я не мог этого допустить. Поэтому и попросил Лэн о помощи. Она имела мелкий конфликт с Энстоном и охотно притворилась, будто страшно задета той историей. Мы постоянно появлялись на публике вместе по моей инициативе. То, что ты видела в прессе, — это сплошная игра на публику.

— А она знала, зачем это тебе?

— Да, но без имен и деталей. Я сказал, что хочу защитить таким образом репутацию другой женщины. Неважно какой. Просто отвлечь внимание, кинуть прессе наживку. Она согласилась сразу.

Я ехидно хмыкнула:

— Еще бы. Твое предложение — это постоянные встречи и возможность окрутить едва ли не самого завидного жениха мира.

— Считаешь меня завидным?

— Это объективная реальность. Август, уж не знаю, как и что ты ей говорил, только она отлично все знает. И вчера не преминула поставить меня на место.

— Вот как? Я не знал.

— А ты вообще парень наивный. И на ее ужимки повелся. Небось, сейчас уже придумываешь сто вариантов примирения.

Август упрямо промолчал.

— Ты влюблен в нее, — добила я.

— Да не влюблен я в нее! Делла, мы друзья детства. Родственники.

— И для тебя характерно называть других девушек именами родственниц? Особенно в минуты интима?

— Что?

— Ты на Эвересте назвал меня Джиллиан.

Август порозовел.

— Нет. Во-первых, я вообще никогда не называю ее так. Во-вторых… Делла, я ведь уже извинился, ты помнишь? Я сказал не «Джиллиан», а «Деллиэнн». Да, — быстро и горячо заговорил он, — я не хотел спать, но все-таки задремал. Накануне был тяжелый день, полный слишком яркими впечатлениями… Я видел тебя, именно тебя. И почему-то решил, что ты не станешь возражать, если я… Словом, не станешь. Это же мой сон. Да, я думал, что сплю. Обычно я неплохо понимаю, сон это или явь. Иногда мне удается управлять своими снами. Я сначала хотел назвать тебя Деллой, но мне вспомнилось, что ты не любишь какое-то из своих имен, а какое именно, я забыл. И решил, что ты не любишь как раз Деллу. Быстренько попытался исправиться на Офелию, но тут сообразил, что тебя ведь зовут Мэри Энн. Конечно, Мэри Энн, как же иначе, у вас с машинкой одно имя. У меня все смешалось в голове, и эту мешанину ты и услышала. Конечно, получилось некрасиво. Особенно неприлично выглядел этот дурацкий выговор на кухне. Разумеется, я не вправе как-то регулировать твою интимную жизнь. Я… я сам от себя не ожидал подобной слабости. Впервые в жизни случилось. Мне, конечно, нравятся обнаженные девушки… — он запнулся. — Хватит об этом. Поверь, мне стыдно.

Я сорвала травинку и закусила ее.

— Ты спал с Джиллиан?

Как и ожидалось, Август возмутился.

— Делла, это неприличный вопрос.

— Я в курсе. И все-таки?

— Я не раскрываю интимных тайн женщины.

— Так я не про нее спрашиваю, а про тебя.

— Но это ведь касается и ее?

— У нее, поверь, интимных тайн нет, одни сплошные интимные подвиги.

— Делла, этот допрос омерзителен.

— Знаю.

— Ты можешь объяснить, зачем тебе это знать? Я был с сотней женщин, а то и больше, тебя никогда это не волновало!

— Потому что с того момента, как ты привел меня в дом, каждая твоя новая любовница первым делом сообщает мне, что ты — ее мужчина. Еще и расписывает в красках, каков ты. Не было нужды спрашивать.

— О господи… — пробормотал Август. — Что за жизнь…

— И?..

— Спал. Довольна?

— Довольна. По крайней мере, теперь я понимаю, на чем основаны ее претензии ко мне.

— Делла, мне было восемнадцать лет! Она сбежала из дома, приехала в Пиблс, мне пришлось добыть бутылку вина. Мы вдвоем заперлись в моих комнатах и безобразно напились. Это все было игрой. Никакого плотского влечения, ни у нее, ни у меня. Просто азарт. Утром решили, что лучше останемся друзьями, потому что мы совершенно не подходим друг другу.

— А к свадьбе твоей сестры она передумала? Решила попробовать уже всерьез?

Август крутился как уж на сковородке. А я твердо настроилась вытянуть из него все.

— Делла, это ревность. Самая настоящая.

— Я спорю? Как утверждает Макс, я типичная собака на сене. Сама не ам и другим не дам. Считаю тебя своей собственностью. Злюсь, когда на тебя посягают хищницы. Что тебя удивляет, инквизитор хренов?

Август только зубами скрипнул. И — рассмеялся.

— Все время, какое я провел на Земле, она приходила ко мне. Поговорить. Потом мы ложились в постель. Нам обоим хотелось секса. Но меня постоянно что-то отвлекало. Я загружен работой. Я просто не мог отрешиться. Меня беспокоила банда, а еще больше — Нотторп. Я-то ведь знал, что до развязки считаные дни.

— Не очень-то ты ее хотел, в таком случае.

— Я не говорил, что хотел ее. Я хотел просто секса. Думал, что и ей надо того же самого — удовольствия без обязательств. Впрочем, если честно, я не задумывался, что ей нужно, зачем она пришла. Вообще. Ужасно. Я очень удивился, когда она приехала вчера. Мы не ссорились, нет. Просто выяснили отношения. Я узнал, чего от меня хотела бы она, она узнала, как наши отношения вижу я.

— И как?

— Никак. У нас нет ничего общего.

— Но она же привезла тебе машинку?