— Это здорово, — сказал я с воодушевлением. — Могу, да? Прекрасно! Тогда начерти мне прямую дорогу до ближайшего города, но чтобы не искать броды, заранее обходить ущелья и не попадать в тупики между горами!

Ее улыбка слегка померкла, но ответила она тем же сладким голосом:

— Нет, но я могу дать тебе отдохнуть и набраться сил, чтобы ты сам мог это сделать быстро и правильно.

— Тоже вариант, — согласился я. — Откуда виноград? Вроде бы в этих краях еще не созрел…

Она наморщила носик.

— Мое дело повелеть, а как и откуда — дело слуг.

— Хорошо быть красивой женщиной, — поддакнул я. — Стоит повелеть, и все бросаются выполнять любые прихоти.

Она с царственной улыбкой смотрела, как я неспешно подошел и сел на край ложа. Чувство опасности молчит, а все виды зрения показывают, что предо мною то, что вижу: молодая и прекрасная женщина, голая, нет, царственно обнаженная, томная в движениях и взгляде, даже говорит медленно, а ее голос звучит так сладко, словно она родом из Хуста, где самый вкусный и нежный мед.

Виноград как виноград, я не уловил ничего опасного, потому с явным удовольствием съел несколько ягод.

— Прекрасно, — сказал я, — хороший сорт. Еще бы без косточек, как кишмиш, было бы вовсе здорово. А так, да, истинное наслаждение!

Она произнесла с улыбкой:

— Думаю, ты уже хочешь насладиться мной?

— Еще как, — ответил я, — только, понимаешь, я не простой воин, а военачальник… Даже крупный, как ты это наверняка знаешь.

Она посмотрела с удивлением.

— И… что?

— А то, — пояснил я, — что уже знаю на своей шкуре, жизнь военачальника и опасна и трудна. Это, кстати, одна из причин, почему так неохотно карабкаюсь по титульной лестнице. Потому, прости, но мне, как Ваньке Морозову, чего-нибудь попроще, не хочу вот так по проволоке идти… Итак, давайте сначала: имя, звание, номер части? В каком королевстве родились и с какой целью?

Она даже не повела бровью, продолжала смотреть и улыбаться, а губы такие сочные, как сладкий созревший виноград, и провокационно вывернутые наружу так, что целиком вот они, спроектированы для смачных поцелуев, продолжали улыбаться. Наконец она произнесла так тягуче, что я увидел, как переливается через край свежий мед, и даже почти успел лизнуть и ощутить его сладкую нежность:

— Значит, ты не хочешь мною насладиться?

— Конечно, хочу, — ответил я оскорбленно, — ниже пояса я вполне себе простой зольдатэн, но выше — мудрый деятель. У нас, понимаешь, должна была быть цельная натура, как Господь и задумал, но проклятый змей поимел Еву, мать нашу, и с тех пор у нас двойственная натура, или, говоря простым языком, амбивалентная. Я не хвастаюсь своей двузначностью, у меня она вообще многозначная, сам не пойму какая, сейчас это красиво называется много-векторностью… все понятно? Ничего, мне тоже, но кому это важно? Скажу сразу, этот простой, совсем простой зольдатэн в таком же у меня подчинении, как и еще сто тысяч ему подобных. Спуску не даю, даже обычно требую больше, чем от других зольдатэнов. А даю, естественно, меньше. Еще вопросы есть?

Она подумала, вид на мгновение стал совсем сосредоточенным, словно с кем-то мысленно советуется, неспешно покачала головой.

— Вопросы будут, но уже другого плана.

— Слушаю, — ответил я любезно, но с понятной настороженностью. — Но сперва скажи, ты кого представляешь?

Она ответила неспешно:

— Ты не только герой, но и очень хитрый правитель. А еще говорят, ты служишь Тьме и Злу, под твоей рукой процветает магия, колдовство и чародейство.

Я ответил твердо:

— Враки! Я как бы верный сын церкви.

Ее брови, выгнутые тонкими красивыми дугами, как лучшие из композитных луков, производство которых я начал еще в Амальфи, но широко развернул именно в Сен-Мари с более совершенным там производством, чуть приподнялись.

— Как бы?

Я спросил в свою очередь:

— Ты хто, как бы лингвист? Что-то слишком вслушиваешься в оттенки, а я сперва тебя принял за женщину.

Она проговорила без выражения:

— Так верный сын церкви или как бы верный?

Я пожал плечами.

— Как правило. Исключения не в счет.

— А-а-а, — произнесла она так врастяжку, что я почти увидел вытягивающиеся со скрипом лингвистические сухожилия, — значит, исключения все-таки есть.

— Исключения лишь подтверждают правила, — отрезал я. — Не слыхала, рыбка?

— А почему, — поинтересовалась она, — все-таки эти исключения? Вот Мунтвиг всех колдунов истребляет, а кого удается схватить живым — тех на костер.

— Видишь ли, — сказал я с достоинством, — я бы тоже так, если бы был только военачальник, но я еще и правитель, который не просто сидит на троне, но и правит. А это значит, не только жрет в три горла, пьет и девок дефлорирует, но и старается сделать свои земли богаче, а народ счастливее. А для того, чтобы это делать быстро и безболезненно, я привлекаю к этому делу и колдунов. Временно. Пока не воспитаем свои кадры.