Опасности токсоплазмоза Рейчел не выдумала: она вышла в Интернет и собрала железные доказательства. Это не бредни. Нейробиологи винили токсоплазму гондии в суицидах и случаях шизофрении у людей. Некоторые исследования даже предполагали, что мозговые паразиты выделяют особые химические вещества, заставляя носителя брать в дом больше кошек. Чокнутые бабки-кошатницы, оказывается, во власти одноклеточного захватчика, инфекции.

Беда дурака в том, что он не знает, насколько он туп, потому его и учить трудно. То же справедливо и для безумцев: их трудно лечить. В том, что касалось кошки, Тэд был и тем, и другим.

В полиции Рейчел рассказывала: в ночь, когда загорелся дом, они с мужем отправились в гости к соседям, на рождественскую вечеринку. По пути домой, напившись гоголя-моголя, они шли по заснеженной улице, и Рейчел убеждала Тэда: пора перестать быть таким рохлей. Говорила она осторожно, чтобы до Тэда непременно дошел смысл слов. Шагала Рейчел, широко расставляя ноги: в весе она прибавила.

Рейчел так и работала корпоративным интерфейс-консультантом первого уровня, однако уже второй триместр беременности ощущался как работа на полную ставку. Она боялась, что с новым ребенком жизнь не сильно улучшится. Любовь мужчины можно разделить надвое, но никак не на три.

Полиции Рейчел рассказывала так: она вошла в темный дом первой. Даже пальто не сняла. Заметила:

– Тут жутко холодно.

Окно гостиной загораживала елка, и свет фонарей с улицы не проникал в комнату. Первым делом на ель и хотели свалить всю вину: ароматические свечи, неисправные гирлянды, перегруз электросети – первые из обычных подозреваемых. Тэд грешил на робота-пылесос: мол, он перегрелся, какие-то схемы закоротило, и аппарат, переполненный легковоспламеняющейся кошачьей шерстью, заметался по дому, поджег все.

Четверг, вечер, Орландо. Бородатый парадокс: чем больше Рейчел пытается ускорить процесс установки, тем дольше он длится. Она звонит себе и оставляет сообщения-напоминалки:

– Закончить номенклатуры для графического реестра.

Потом берет с прикроватной тумбочки телефон и листает на нем фотографии. Снимок Эйприл только один. Фотографировать слепого – все равно что стащить ценность у того, кто про нее даже не знает. Руководствуясь таким мнением, Рейчел делает в уме пометку никогда не говорить: «Какой чудесный закат» или: «Посмотри сюда». В присутствии Эйприл воскликнуть «Какой красивый цветок!» – издевательство.

Они с Тэдом познакомились на свидании вслепую. Вот еще фраза, которой Рейчел старательно избегает.

С недавних пор дочка стала звать: «Посмотри на меня, мам! Посмотри! Ты видишь меня?» Эйприл, скорее всего, даже не понимает смысла этих слов. Просто так говорят дети по всему миру, и слепые, и зрячие.

И в среду дочь отказывается сказать хоть слово. Рейчел пристально вслушивается, увещевает ее, дает обещания… Наконец Тэд берет трубку.

– Извини. – Он явно беспомощно пожимает плечами. – Не могу ее разговорить.

На это Рейчел отвечает:

– Старайся. – У Тэда талант опускать руки. Рейчел велит ему ткнуть Эйприл в ребра. Спрашивает: – Она же вроде щекотки боится?

Тэд смеется от удивления.

– Меня спрашиваешь? – фыркает он. – Ты где была последние три года?

После ночи пожара Рейчел признавала за собой вину лишь в одном: прежде чем включить свет в гостиной, она пошла к термостату и прибавила тепла. Зажгла газовый камин… В тот же миг раздались вопли. Темные комнаты наполнились дикими криками баньши. В доме будто завопил некий демон зимы, и жилище охватил огонь. Полыхнула елка. Полыхнули черные диванные подушки. Вспыхнули черные ковры. Занялись оранжевым пламенем покрывала и банные полотенца, а Тэд бросился к Рейчел. Крики стояли такие, будто жарили в аду грешников. Воняло дымом и палеными волосами. К шуму, от которого трещала голова, добавилась перекличка дымоуловителей. До черной машины добежать и отогнать ее подальше от дома не успели – из всех окон на втором этаже вырвались яркими полотнами языки пламени. Когда примчались пожарные машины, Рейчел и Тэд стояли на заснеженной лужайке.

В голову полезли сомнения. Вряд ли Тэд стал бы скрывать от жены страшную истину. Если бы Эйприл угодила в больницу, если бы ее ужалила пчела и пошла аллергия, или случилось что похуже, Тэд разве что по телефону не стал бы говорить о таком, из жалости. Рейчел выходит в Интернет и начинает искать сообщения за неделю о несчастных случаях по Сиэтлу, в которых пострадали трехлетние девочки. К собственному ужасу, одну новость она находит: на девочку напала соседская собака. Ребенка в критическом состоянии отвезли в больницу. Имя пострадавшей не сообщалось – в интересах семьи.

Ночью Рейчел прослушивает сообщения. Все – от нее же, напоминалки: «Резонанс!» Всего одно слово. Такое звенящее, угрожающее. Она понятия не имеет, к чему это сказано. Приходится даже взглянуть на экран – точно ли сообщение от нее. Неужели так звучит ее голос?

Всю ночь Рейчел под гнетом мысли: сколько детей задыхается, проглотив резиновый шарик! Смотрит новости, ожидает продолжения статьи в «Сиэтл таймс». Что она за мать такая, если не чувствует, жив ее ребенок или мертв?!