Пару секунд клинок молчал, после чего с явной неохотой признался:

– От тебя смердит мертвечиной...
– Обвиняющие моргнул в мою сторону мерзкий артефакт. И не спрашивайте у меня, как у него это удалось.

– Сказал мне артефактный клинок.
– Стараясь скрыть внутреннюю дрожь за ехидством, подколол я Дверфа.
– Впервые вижу оружие-пацифиста.

– Не кровью, что было бы вполне понятно и привычно, а именно мерзким запахом гниения и разложения!
– Обвинительным тоном заявил этот кусок металла.
– Нечто подобное, но значительно более слабое, я в свое время ощущал от гоблинов и орков. Мерзость!
– Закончив фразу меч презрительно скривился.
– Уж поверь старому солдату!

– Вот оно как... И после всего вышесказанного я должен сохранить тебе разум, а не отправить на переплавку? У тебя явно что-то не так с матрицей личности. Уж извини, но я не до такой степени впал в маразм, чтобы доверять свою жизнь априори ненавидящему людей порождению ушастых снобов!
– Больше по наитию ткнул я пальцем в небо. И на это были несколько причин.

Главной их них были слова меча насчет моей "гнили", которой с момента попадания в этот мир меня не раз уже попрекали местные обитатели, что показывает, что у некоторых местных магическая чувствительность есть хотя бы на уровне бессознательных ощущений.

Пусть Луиза, которая сейчас жадно слушает наш разговор, в целом и доверяет мне, но столь... неприятное обвинение могло привести к непредсказуемым последствиям.

Как известно - вода точит камень, а давать лишние поводы усомниться в себе было бы откровенно глупо.

Как я успел выяснить, на Халкегинии человеческая раса, на протяжение веков считает эльфов главными своими врагами, которые захватили "Священную Землю" их Бримира, из-за чего любые слова или действия эльфийского артефакта будут восприняты со скепсисом.

Но это была далеко не единственная причина подобного для заявления. Уж слишком у меча... специфическая реакция на близость некроса.

Нет, обычным людям тоже становится не по себе находясь рядом с источником квинтэссенции Смерти, но из всех известных мне рас, только ушастые при встрече с проявлением магии Смерти начинают исходить слюной и сознательно лезть на рожон.

Остальные просто испытывают дискомфорт, настороженность, легкую антипатию, что можно увидеть на примере Кольбера, и стараются держаться от неё подальше.

Эта особенность особенно проявилась в Третью Эпоху, когда окончательно потерявшая чувство реальности проповедующая фашизм "Ушастая Гегемония" решила, что может перекроить мир по своим критериям прекрасного. Закончилось для эльфов все предельно скверно.

Что-то у них даже получилось. Вот только не стоило им записывать в унтерменши сразу всех, кто не имеет острых ушей.

В конечном счете неважно насколько они были хороши в своей магии Жизни, но непрекращающиеся "Прорывы Инферно", "Метеоритные Дожди", "Пришествия Хель", и многие другие подарки от моих предков окончательно надоевшим и потерявшим связь с реальностью соседям, не способствовали экологии в эльфийских лесах.

Так, собственно, и закончилась Эпоха Перворожденных. Но это все ненужная лирика.

Меня куда больше поразила реакция клинка, который то открывал, то закрывал свою гарду.

– Значит, угадал.
– Мрачно посмотрел я на кусок мистической ржавчины.
– Всегда знал, что от эльфов одни проблемы. Ничего, переплавка должна отформатировать матрицу личности.

...

К полудню карета, наконец, привезла нас в промышленный район столицы.

Казалось, карета перенесла нас в совсем другой мир.

Мрачные фасады чадящих густым смогом примитивных мануфактур, мастерские и многочисленные кузницы тянулись вдоль проезжей улицы насколько хватало взгляда.

Крайне гнетущая, пропитанная кровью, потом и болью, картина, отличающаяся от фасада центральных районов столицы чуть менее, чем полностью.

Сойдя на пустынную мостовую, я оглядел покрытую копотью пустынную улицу.

– Эм... Мне здесь не нравится... Может, пойдем отсюда?
– Жалостливо попросила у меня маленькая Вальер, инстинктивно стараясь держаться ко мне поближе.

– Может, тебе стоит остаться в карете?
– Предложил я Луизе, видя, что её начинает бить мелкая дрожь. Все же не стоило мне с собой тащить малышку, которая только научилась "слышать окружающий мир".

– Нет, я пойду.
– Решительно заявила мне моя упрямая "госпожа", хотя одна лишь гнетущая аура этого места действовала на Луизу подавляюще, не говоря уж об обстановке.

И я её прекрасно понимал. Уж слишком много бесцельной боли, ненависти и страданий во имя утоления алчности отдельных личностей было разлито в воздухе.