Тюбук. – На воротах сразу все выяснится и если что…, – он мрачно посмотрел на

ведьму, заставив её нервно взглотнуть.

– Ну, если ты не против, – протянул Грюх, отворачиваясь от друга, – то так и

быть, едем вместе. Только я поеду с тобой, а Тюбук с поэтом потянутся следом. Ты

уж не взыщи, но разговаривать с охраной на воротах в одиночку, я тебе не дам, при

всем моем расположении.

Ведьма скорчила презрительную гримасу и молча полезла на козлы своей

кареты. Грюх уселся рядом. Тюбук кивнул иутайцу и, дождавшись пока тот не

заберется внутрь передвижной крепости, освободил дорогу. Финея цокнула и её

пара вороных рысью двинулась вперед…

Проклятый восточный выезд был наглухо перекрыт мощными воротами.

Стражники не высовывались наружу, укрываясь на высоких стенах, поблескивая

четырехгранными наконечниками арбалетных болтов в узких прорезях бойниц.

Однако занимательная беседа, плавно льющаяся сверху вниз и наоборот, носила

мирный характер, а иногда даже казалось, что, говорящий сверху давится

собственной слюной, как будто общается с неким удивительно вкусным,

источающим пряный аромат, бутербродом.

– Послушай, Тотос, – звонкий девичий голос резонировал с мрачным видом

черных врат, разрезавших каменную дорогу, ведущую внутрь имения. – Ты уже

скоро сменишься, и все от чего ты готов отказаться, может получить начальник

ночного дежурства. Ты считаешь это справедливым для своих мальчиков? Ну же не

упрямься и дай нам заработать!

– Не могу, – мужской голос с трудом пропихивал упиравшиеся слова из гортани.

Кроме того, уверенность его тона была сильно подорвана, недовольным клекотом «

мальчиков» в бойницах. Их можно было легко понять. Для этого достаточно просто

бросить взгляд вниз. Солнце припекало и стоящие внизу потихоньку скидывали

незатейливые одежды. Нет, решительно, кроме как, изощренной пыткой, это действо

назвать было нельзя! Хрупкие, перламутровой кожи плечи! Шелковистые волосы и

томные взгляды пятерки юных дев, могли заставить сброситься со стены любого. А

тут, ещё, столь выразительные формы старшей, которая неустанно подливала

масла в огонь: – Только не говори мне, что у вас хотя бы раз было что-то подобное.

Ты и твои темнокожие герои получат все это, – она восхитительным движением

обвела вокруг себя руками. – Не бесплатно, конечно, но, я готова поспорить на, что

угодно, такого вам не предложит ни один бордель!

Снова послышался возбужденный клекот.

– Все равно не могу, – голос Тутоса сел и почти не был слышен. – Здесь и

раньше то не всех пропускали, а как уехала хозяйка, так и вовсе поступил приказ

Тумака об осадном положении. Никого впускать и выпускать без его ведома нельзя,

– старший смены тяжело сопя, вышел на открытую площадку стены, с сожалением

глядя вниз. – Он же попросту велит казнить меня и все, – казалось Тутос убеждает

сам себя. – Нет, уходите от греха подальше, – он принял окончательное решение, но

тут же присовокупил: – но, быть может в следующий раз…

– Так тебя и не просят пропускать нас на территорию, – девушка словно и не

слышала последней фразы стража. – Мы можем подняться к вам в караулку, и вы

по-быстрому расстанетесь со всеми своими накоплениями. Кое-кто даже сбегает за

ними в домашние закрома. А мы даже и шагу не сделаем по имению Советника, и

никто приказа не нарушит. Обещаю даже, что сразу уйдем, не дожидаясь ночной

смены. Их мы обчистим вдвое, после ваших рассказов, но в следующий раз, –

девушка задорно рассмеялась, вызвав одобрительный гогот воинов, пришедший на

смену клекоту.

Ответом ей было тягостное молчание, перемежающееся не то стонами, не то

всхлипами. Птаха отвернулась от собеседника и победно усмехнулась своей

четверке…

Что-то было не так. На воротах не было охраны, и вокруг царила

подозрительная тишина. К тому же калитка была слегка приоткрыта и жалобно

поскрипывала не смазанными петлями. Хромой юноша, появившийся из-за

поворота, внезапно забыв про увечье стремительно, но с удивительной грацией